явления в их совокупности конструировались как результат действия постоянных законов, проявляющихся в конкретных фактах: при тех средствах и методах, которыми мы располагаем, нам – насколько можно предвидеть – едва ли удастся выяснить такие законы в более или менее значительных размерах. Это относится не только к объясняющим причинную связь явлений каузальным законам, но и к законам эмпирическим, лишь констатирующим посредством определенной и неизменной формулы фактическую правильную повторяемость определенных явлений. В психической области мы не можем пользоваться тем мерилом, которым мы измеряем явления природы, или оно не может, по крайней мере, подвинуть нас далеко вперед. Цель естествознания – превращение качеств в количества – недостижима для мира исторических явлений. Философы истории прежнего времени и современные социологи конструировали, правда, многочисленные исторические законы; но, поскольку речь идет не об общих местах, трудно указать хотя бы двух из них, которые сходились бы в каком-либо существенном пункте. Предполагаемый закон оказывается, по общему правилу, лишь конструкцией, основанной на не могущих быть доказанными предположениях и недостаточном знакомстве с фактами. Поэтому мы и не умеем никогда определить хотя бы с некоторой достоверностью будущее историческое событие, между тем как на основании естественнонаучных данных предсказываются даже сравнительно сложные физические явления.
Причина этого заключается в том, что социальные явления никогда не представляются результатом действия только общих сил, но, прежде всего, и продуктами деятельности определенных индивидов. Но человек существенно отличается от сил природы тем, что в противоположность однородности последних он бесконечно разнообразен. Все силы природы могут быть измерены путем выражения их в определенных единицах силы. Мельчайшие материальные частицы как в простой форме атома, так и в сложной – молекулы, безусловно, однородны: атом углерода, молекула угольной кислоты, безусловно, тождественны по своим специфическим особенностям с другими атомами и молекулами того же рода. Человеческие же индивиды, напротив, бесконечно различны; в каждом из них имеется своеобразный, не повторяющийся элемент, которым определяется его социальная деятельность. И в природе каждый отдельный объект имеет индивидуальные черты, отличающие его от всех других того же рода. Чем сложнее эти объекты, тем сильнее проявляются в них индивидуализирующие элементы. У высших растений и животных они сразу очевидны для всякого. Но это индивидуальное не составляет или, по крайней мере, лишь в незначительной мере является предметом естественнонаучного исследования. В человеческих же делах индивидуализирующие элементы преобладают настолько, что игнорирующая их наука может дать лишь скудные, не охватывающие всей полноты реальной жизни результаты[33].
Если таким образом влияние основного фактора всех социальных явлений – индивида – никогда не может быть предусмотрено