вообще признается Божественным учреждением, – Божественной санкцией обладают и определенное государственное устройство, и определенные правящие лица; они существуют хотя и не в силу непосредственного Божественного деяния, но в силу Божественного промысла[201]. На Божественном порядке основаны, однако, только государственные устройства, возникающие на исторической почве, принципы же революционные, т. е. стремящиеся обосновать государство на человеческом авторитете, – противобожественны. Практически его теория сводится к тому, чтобы придать современную окраску архаическим теократическим идеям в интересах прусских консерваторов.
С беспощадной иронией характеризует попытки обосновать определенную государственную форму Божественной волей Rousseau: допуская, что всякая власть исходит от Бога, он прибавляет, однако, что им же ниспосылается и всякая болезнь. Можно ли на этом основании признать запрещенным обращение к помощи врача[202]? Эти эксцессы религиозной теории, не требующей уже теперь серьезной критики, в значительной мере содействовали в новейшее время распространению антирелигиозных убеждений в социалистически настроенных массах. Столь часто встречающееся в социалистической литературе утверждение, что религия исполняет исключительно одну только социальную функцию – укрепления конкретных отношений силы и эксплуатации, – представляет неизбежную реакцию против современных попыток вмешать религию в политику дня. С другой стороны, теологическое учение о государстве в его католической формулировке все еще служит теоретической основой враждебных государству стремлений клерикальной партии, отрицающей, как и столетия тому назад, самостоятельное право государства. Эти учения бьют, таким образом, мимо практической цели оправдания государства. Они содействуют не укреплению государства, а разрушению его.
От этих проявлений партийной политики, борющейся при помощи трансцендентных средств, следует отличать те политические и теологические учения, которые сводят к воле Божества как самое явление государства, так и все его историческое развитие. В этом заключаются две основных идеи – убеждение в разумности государственного порядка и затем та мысль, что происхождение государства, как и всего существующего, коренится в первоначальной причине явлений. Удовлетворительного научного результата это, однако, не дает, так как из единства конечной причины выводится все, и потому единичное явление не может быть объяснено в его своеобразии. Точно так же и разумность государства только предполагается, но не доказывается проектированием его на Божественную волю, как это видно из тех теологических учений, которые проникнуты убеждением в небожественном характере государства.
Теологическая теория в этой формулировке всегда нуждается поэтому еще в другом основании для оправдания государства. При ближайшем рассмотрении мы видим, что Бог, по этой теории,