тел под приближающиеся звуки ритуальных барабанов. Опытный торчебос всегда знал – если ты очнулся хрен знает где и черт знает с кем, то, скорее всего, – это очередной трип. Вернее будет сказать не «знал», а «чувствовал». Это был условный рефлекс, приобретенный методом проб и ошибок. За время трипа некоторые суицидники, серьезно увязнувшие в загробном мире, могли прожить там целую жизнь, а может, и не одну. По возвращении такие ребята, когда обнаруживали себя в выживалке, еще долго не могли вдуплить, где находятся, а бывало, что и ловили мгновенный «финиш» – сходили с ума, не в силах принять то, что с ними произошло. После мощных трипов я и сам частенько терял самосознание – это ни с чем не сравнимое ощущение, когда непонятно, чем ты являешься и что за предметы и странные твари тебя окружают. Стирались все понятия: верх – низ, лево – право, перед глазами было просто что-то. Потом, постепенно, вещи, люди, животные и явления вспоминались, а пережитый трип представал чем-то вроде длинного и необычного, сверхреалистичного сна. Во вселенной все относительно, и большинство людей даже не представляют насколько.
Толпа окружила высокий, по виду готический, но чересчур ассиметричный храм, возвышавшийся над кованой изгородью. В открытые ворота медленно вливался поток людей. «Как я здесь оказался?» Дело ясное. «Летел с крутой Сильвией на ее крутой тачке! Разбились? Помню, как она гнала на ручном управлении, будто помешанная…» Где-то глубоко-глубоко в моей душе прятались смутные воспоминания. Но еле уловимые образы быстро развеивались под давлением «насущного»: «А что же теперь?» Чтобы не увязнуть, за чертой всегда надо было сохранять щепотку здравомыслия, даже в окружении отплясывавших идиотские танцы хиппи с перьями в волосах. Одетые в лохмотья мужчины и женщины – все они хаотично и бессвязно двигались, каждый на своей волне, под не прекращавшийся, гремевший со стороны храма барабанный рокот. Величественное и мрачное здание с резным фасадом, будто бы образованное из вулканической магмы, которую боги принудили застыть по законам готической архитектуры, возвышалось в лунном свету над кованной изгородью, увенчанной сверху острыми пиками. Две угрюмые башни, одна выше другой, словно стрелы, вонзались в звездное небо. Узкие и высокие оконные проемы, хранившие в глубине себя бесконечную черноту, вдруг вспыхнули яркими цветами: розовые, оранжевые, фиолетовые лучи залили местность и озарили полумрак, ранее сдабриваемый лишь светом блеклых масляных фонарей на столбах, а также светильниками на поросших мхом воротах. По принципу размещения столбов, которые были установлены по отношению друг к другу на удивление неровно, угадывалось, что к воротам через окруженный густым хвойным лесом пустырь ведет извилистая тропа. Тропу было не разглядеть из-за заполонивших все вокруг пестрых человеческих тел.
Посмотрел на себя сверху-вниз. Футболка, джинсовая куртка, штаны и кроссовки. За чертой оказался в том же прикиде.
– Что тут за мероприятие намечается? – спросил я парня в оборванных бриджах с прической Тарзана, прервав