обернулся. За ним стоял маленький толстенький пожилой мужичок, одетый явно не в ногу с эпохой, но вполне вписываясь в реалии села в ста пятидесяти километрах от города.
– Да вот… – замялся Антон. – А вы не подскажете, здесь поблизости нигде не живёт Арсений Григорьевич?
– Какой Арсений Григорьевич?
– Ну, дед такой. Он отдельно живёт, у него участок большой. Он – дальний родственник матери, а я мимо проезжал, хотел навестить, да не могу дорогу найти, а телефон не ловит, – тараторил Антоха. – А в последний раз был у него совсем маленьким, не помню уже ничего.
– Не, таких не припоминаю, хотя живу здесь уже почти семьдесят лет. Может, ты село перепутал? Тут несколько вокруг вокзала.
– Да, может…
– В последний раз тут жил отдельно какой-то дед ещё в царские времена, – пустился в воспоминания мужик. – Ещё родители мои маленькими были, им дед с бабкой рассказывали. Отшельником был, ни с кем не общался, отстроил себе дом, охотился, рыбу ловил, хозяйство какое-то вёл. А потом сёла стали отстраиваться, леса вырубались, так никто и не заметил, куда он исчез. Причём, бесследно, вместе с домом. Говорят, был из голубых кровей, к усадьбе имел какое-то отношение. То ли наследником должен был стать, но отказался, то ли ещё что-то… Усадьба тоже, кстати, так и стоит разорённая и заброшенная, никому до неё дела нет. При нынешней власти, наверное, и не будет. А там такие места, туристов водить бы! И вокзал отстроить, и дороги сделать.
Мужик совсем скатился в политику и режим и продолжал ворчать, уже не обращая никакого внимания на Антона. Тем не менее, Антоха поблагодарил его и попрощался. Он переваривал услышанную информацию, понимая, что вряд ли уже что-то найдёт. Пока он дошёл до станции, голова неожиданно посвежела, в душе установилось какое-то умиротворение. Сев в электричку, он молча смотрел в окно. Так Антон проехал около часа. Впереди было ещё почти полтора, потому что этот поезд был обычным, рейсовым. От сидения в одной позе у Антохи онемели ноги, и это вывело его из состояния транса. Он попробовал сменить положение, но никак не мог понять, что ему мешает. Поёрзав и проведя ревизию карманов, спустя несколько минут он молча разглядывал две внушительные монеты с поднявшими крылья вверх двуглавыми орлами с одной стороны и даты чеканки: «1812». Он и так понимал, что это серебро. Просто чувствовал. И понимал, что в его руках потенциально неплохое состояние, и не понимал, откуда оно взялось, просто был уверен, что это связано с дедом Арсением Григорьевичем.
Не сразу Антон заметил, что к одной из монет тоненькой ниткой привязана маленькая записка. Он разрезал нитку (на удивление крепкую) ножиком, развернул записку и прочитал:
«Сынок! Меня действительно зовут Арсений Григорьевич, и все события вчерашнего дня тебе не приснились и не примерещились. Мой дом и правда находится (или находился) там, где ты его вчера нашёл. Если бы ты дошёл до него со своими друзьями, то и они