пули» – присущие животным от рождения, действующие незамедлительно и точно – разрешают ситуацию быстро и с минимумом когнитивных последствий.
С людьми, однако, все по-другому. Между нашими действиями и целесообразностью инстинкта втиснут озоновый слой сознания, через который часто так трудно бывает прорваться языку, нашему инструменту влияния. Преодолеть это под силу только настоящему профессионалу-флипнотизеру.
Возникает вопрос: как добиться такого влияния? Каждый ли может урвать свой лакомый кусочек? Или это прерогатива лишь горстки элиты?
Ответ может удивить вас. Каждый из нас рождается под звездой гения убеждения. Но по мере того, как мы взрослеем, ее сияние постепенно тускнеет.
Глава 2. Младенческая привлекательность
Одна дама из Хьюстона рассказала мне, как ее подруга позавчера вечером услышала около подъезда крик ребенка. Время было уже очень позднее, и это показалось ей странным. Поэтому она вызвала полицию. Полицейский по телефону сказал: «Ни в коем случае не открывайте дверь». Дама ответила, что, как ей показалось, ребенок ползал около окна. Она волновалась, что он выползет на улицу и его переедет машина. Полицейский сообщил: «Наряд к вам уже едет. Ни в коем случае не открывайте дверь». Он объяснил, что запись крика мог сделать серийный убийца с целью выманить из дому женщину, решившую, будто кто-то подбросил под дверь ребенка. Он сказал, что уже поступало несколько вызовов от женщин, утверждавших, что они слышали крики младенцев под дверью, когда были дома одни ночью…
«Беспомощный крик ребенка не слаб, не неэффективен и не архаичен. Это – самая глубокая и мощная сила в природе. Пока отец и мать не услышат его, родительский инстинкт в них лишь дремлет… Крик [младенца] устремлен не в пространство, а в глубины человеческой способности к любви и жалости».
Сама убедительность
Я сижу в кафе в Южном Лондоне и жду человека, который всего лишь несколько лет назад ни за что на свете не появился бы в таком месте, как это. Есть, правда, масса других заведений, куда он тоже нипочем не зашел бы. Так что не так с этим местом? Принципы свободной торговли, мокко или посетители, обутые в «угги»? Вряд ли. И вот он здесь. Хотя я никогда не видел его прежде, я вполне уверен, что это он. Высокий – под два метра. На вид лет тридцать. И загорелый. Но не тем загаром, который можно заиметь, например, в Греции, а «парковым», который приобретают алкоголики, целыми днями валяясь на скамейках. Его зовут Дэрил.
Дэрил заметил меня – я прав, это он – и приближается. Первое, на что я обращаю внимание, это дрожь. Где-то в мозгу у него крепко штормит, и «электропроводку» местами явно коротит. Еще у него есть шрам. И любительские татуировки. А также спортивная сумка, которую он швыряет рядом с моей ногой. Что в ней? Трудно сказать.
Несколько лет назад Дэрил был членом банды отморозков, орудовавшей в этих местах. Большую часть того периода своей жизни он был под кайфом от кокаина. И чем он только не занимался! Всем – от краж