насыщенного цвета иссиня-черных глаз и нос, из которого все еще сочилась кровь, не улучшали общий вид конторского клерка. В одной руке он держал пару ботинок с гвоздями, в другой – лист бумаги и попеременно размахивал ими, в то время как поток бессвязного безумия срывался с его губ.
Минуту или две граф слушал, пока удивление в его взгляде не сменилось выражением мрачного гнева.
– Должен ли я понимать, жалкий маленький червяк, – прорычал он, – что вы подали сигнал срочной опасности не один раз, а полдюжины раз только потому, что некто ударил вас по носу?
– Но он оглушил меня, сэр, – дрожащим голосом произнес тот. – И когда я пришел в себя и увидел, что ботинки лежат рядом со мной, а касса открыта, я потерял голову. Я не знал, что случилось, сэр, и подумал, что лучше позвонить в звонок – на случай неприятностей.
Он отступил на шаг или два к двери, до смерти напуганный выражением дьявольской ярости в глазах горбуна. Трое или четверо клерков, украдкой подглядывавших в открытую дверь, быстро растаяли, в то время как мистер Лэттер со своего стула зачарованно наблюдал за происходящим. Это напомнило ему птицу и змею, и внезапно он слегка вздрогнул, осознав, что его собственное положение на самом деле было почти таким же, как у несчастного Коэна.
И затем, как раз в тот момент, когда напряжение стало невыносимым, их прервали. Снаружи, в проходе, ясно и отчетливо послышалось двойное уханье совы. Для мистера Лэттера это ничего не значило; для испуганного маленького еврея это ничего не значило; но на графа эффект был электрическим. С быстротой, невероятной для изуродованного человека, он оказался у двери и выскочил в коридор, отшвырнув Коэна со своего пути в угол. Его мощные кулаки были сжаты по бокам: вены на шее вздулись подобно плетям. Но, к удивлению мистера Лэттера, он не сделал никакого движения, так что, поднявшись со стула, член парламента тоже выглянул из-за двери в коридор, но через секунду или две отшатнулся с чувством болезненного страха в душе и с внезапной сухостью в горле. На расстоянии двадцати ярдов, в обрамлении дверного проема на верхней площадке лестницы, спускающейся вниз в контору, он увидел огромную неподвижную фигуру. Он смотрел на нее, а она, казалось, смотрела на него. Затем дверь закрылась, и ключ повернулся изнутри. Фигура была с головы до ног закутана в черное…
Глава 5, в которой Чарлз Лэттер, член парламента, сходит с ума
Драммонд прибыл в Дрейтон хаус как раз в тот момент, когда гости рассаживались в холле к чаю. Пока лакей помогал ему снять пальто, быстрый осмотр гостей убедил его в том, что, за исключением Лэттера, он не знал ни души; второй взгляд показал, что он мог отнестись к этому совершенно спокойно – за столом сидела группа солидных и скучных людей. Он обратил свое внимание на хозяйку.
– Где леди Мэнтон? – спросил он лакея.
– Разливает чай, сэр, – удивленно ответил мужчина.
– Великий Скотт! –