Ну, как я уже сказал, пока я лежал на дороге, а от бровей шел пар, мимо проехала машина и остановилась на Пикадилли серкус.
Раздражение МакАйвера внезапно исчезло, и он быстро переглянулся с сэром Брайаном.
– Ничего особенного в этом, Тамкинс, – продолжал бормотать тот, совершенно не замечая внезапного внимания своих слушателей. – Но погоди, старина, я еще не добрался до главного. Из этой машины вышло большое количество парней: по крайней мере, так мне показалось, и ты должен помнить, что я недавно нашампунился. Как только я поравнялся с ними, они вытащили из машины еще одного воина, который, как мне показалось, был без сознания. Сначала я подумал, что их двое, пока не сфокусировал старую оптику и не обнаружил, что я сумел прищуриться. Они положили его на тротуар и вернулись в машину как раз в тот момент, когда я, пошатываясь, поравнялся с ней.
«Эгей, люди, – пробормотал я, – что это такое, так сказать?»
«Надрался, старина, сильно надрался, – сказал водитель машины. – Мы оставляем его здесь поостыть.»
С этими словами машина уехала. Остался я, Тамкинс, в частично пьяном состоянии, один на Пикадилли серкус с пташкой в абсолютно пьяном состоянии.
«Что теперь? —задал я себе вопрос. – Должен ли я пойти и убедить того торговца водой вернуться» – на самом деле я начинал чувствовать, что мне самому не помешал бы еще один душ, – «или мне оставить тебя здесь, как выразились твои приятели, поостыть?»
Я склонился над ним, размышляя над этим узловатым вопросом, и тогда, Тамкинс, я почувствовал странный запах.
Хью сделал драматическую паузу и выбрал еще одну сигарету, в то время как сэр Брайан бросил быстрый предупреждающий взгляд на МакАйвера, которого явно распирало от сдерживаемого возбуждения.
– Необычный и тошнотворный запах, Тамкинс, – продолжал рассказчик с невыносимой медлительностью. – Странный и неуловимый аромат. Долгое время он ускользал от меня, никак не получалось его определить. И вдруг я понял: прямо в середку, старина, прямо в центр трахеи. Это был хлороформ: пташка не была пьяна – она была усыплена.
Совершенно измученный Хью откинулся на спинку стула, и сэр Брайан снова бросил предупреждающий взгляд на своего изведшегося подчиненного.
– Ты смог бы узнать кого-нибудь из мужчин в машине, если бы увидел их снова? – спокойно спросил он.
– Я должен был запомнить водителя, – ответил Хью после глубоких раздумий. – И пташку рядом с ним. Но не остальных.
– А вы записали номер машины? – рявкнул МакАйвер.
– Мой дорогой старина, – пробормотал Хью страдальческим голосом, – да кто вообще когда-нибудь записывает номера машин? Кроме ваших воинов, которые вечно их путают. Кроме того, как я вам уже говорил, я был наклюкан.
– Что ты сделал потом? – спросил сэр Брайан.
– Ну, я включил мозг, – ответил Хью, – и решил, что делать нечего. Он был усыплен, а я в бутылке – так что единогласным