угодить, бегает вокруг неё, то кофе принесёт, то еды. И чуть ли не с ложечки кормит! Не знаю… может, это он у неё так за аварию прощение высмаливает? Не верю я, что такой солидный и эффектный мужчина вот так всегда к своей женщине относиться будет…
– Тебе-то, Лера, что об этом переживать? У тебя же вроде парень есть, Стас кажется?! – Поддела её я.
– Хм, ну, что Стас?! Вы только сравните: где он, а где эти французы… Художник, между прочим, о вас вчера спрашивал… – проговорила Лера, смотря прямо на меня.
– Обо мне? – удивилась я.
– Ага.
– И что спрашивал?
– Да так, по мелочи. Я подошла к нему уточнить, не ошиблась ли я, что он тот самый художник. Так он мне и автограф дал на открытке с изображением его работ, и билеты на свою выставку подарил! А потом, как бы невзначай, уточнил у меня, кто на самом деле оперировал Артёма, и почему вы домой ушли после операции, не остались на смену.
– А ты что сказала?
– Так и сказала, что не ваша смена была, и остались на операцию вы из чистого благородства. И если бы не ваши золотые руки, не факт, что мальчика бы вообще спасли.
Я грустно вздохнула. Лера родственникам мальчика кучу служебной информации разболтала. И искренне не понимает, что натворила.
– А что не так–то?
– Всё не так! – вмешалась Лиля в разговор. – Болтун, как говорится, находка для шпиона! Ты ведь так и подставить неосознанно своих коллег сможешь. А если они жалобу напишут, что хирург сверх смены, усталый операцию проводил?! Об этом ты не подумала?
Лерочке явно разговор в таком ключе пришёлся не по душе, и она выпалила:
– Ой, у меня дел столько, а я тут с вами заболталась… Ладно, пошла я работать…
– Иди уже давай, – подзадорила её Лиля. Она недолюбливала Леру за болтливость. Лерочка вспыхнула, и ушла, громко стуча каблучками.
– Как ты? – Спросила меня подруга, когда мы остались с ней наедине.
– Нормально. – Я пожала плечом, не понимая вопроса.
– Уже вся клиника судачит, какую ювелирную операцию ты вчера провела, и как всё красиво сделала! Ты молодец!
– Я просто делала свою работу.
– Да, ладно, не скромничай! Руки у тебя золотые. Я восхищаюсь твоим профессионализмом. Даже не хочется после этого тебя ругать.
– Меня ругать? За что?
– А кто, скажи мне, опять пошел на поводу у нашей Светланы Игоревны и сменами с ней в очередной раз поменялся?!
– Ну, она попросила, у неё обстоятельства, дети…
– Ага, и поэтому практически во все её ночные смены ты ходишь…
– Мне не сложно. И потом, я одна, мне не нужно борщи мужу варить, и детей по садам–школам развозить… Что мне дома делать? А здесь я могу быть полезной.
– Вот в том то и дело? Тебе сколько сейчас? Тридцать пять?
– Тридцать шесть, но какое это имеет значение?
– Большое! Тебе тридцать шесть, и ты уже поставила крест на своей личной жизни! Так?
– К чему это всё ты мне говоришь? Опять будешь меня к кому-нибудь сватать или в театр отправлять?
– А