не были в Кыргыте? – поинтересовался Волков на всякий случай, протягивая Смирнову паспорт. – У вас случайно брата-близнеца нет?
– Нет у меня никакого брата, – ответил Смирнов. – И тем более близнеца. Один я.
– А в чем дело-то? – заинтересовалась Васса Ивановна. – Я Алексея Илларионович знаю. Он всегда вежливый. Всегда со мной здоровается. Хороший человек.
– Извините, ошибочка вышла, – произнёс идиотскую фразу Волков и, забыв, что он в гражданке, по привычке козырнул и пошёл по лестнице на выход.
«Охренеть, – думал Волков, спускаясь по лестнице. – Что это было? Это ж вылитый Матвеев. Что-то мне совсем не нравится весь этот цирк. Смирнов, если верить официальной информации и академику, безнадежно больной человек, а этот на смертельно больного совсем не тянет. Тем не менее его знают соседи, и живет он в этой квартире не первый день. Матвеев же смотался из "Консервов" всего несколько дней назад и раньше из Кыргыта не выезжал. Невозможно уехать из "Консервов", чтобы об этом никто не знал, это не то место. Нужно это дело хорошенько обмозговать».
Волков, наконец, вышел из подъезда и, повертев головой, обнаружил за перекрёстком вывеску какого-то кафе.
В кафе Волков заказал сто граммов коньяка и закуску и принялся ломать себе мозг дальше.
«Всё это смахивает на какую-то шпионскую игру. Залегендированный под Матвеева агент иностранной разведки двадцать лет прикидывается работягой и живет в откровенной заднице в ожидании своего звёздного часа. Его люди подготовили ему новую легенду, жильё и документы, снабдили пятью миллионами долларов, которые переправили с помощью безнадежно больного агента, ну и так далее…
Бред какой-то в голову лезет, – мотнул головой Волков. – Поеду в гостиницу, куплю водки и напьюсь. Пусть мозги отдохнут».
Серега стоял на остановке общественного транспорта и старался как можно глубже засунуть руки в карманы старенькой летней куртки, чтобы сохранить последнее тепло, которое уносил из его тела холодный осенний ветер. Ветер гонял по пустой дороге желтые, ещё не просохшие после дождя листья и теребил потрёпанную Серёгину куртку. А на дороге голяк.
«Где эти гребаные маршрутки?» – тоскливо вслушивался Серега, пытаясь определить по звуку за поворотом, не появится ли из-за него хоть какой-нибудь транспорт.
Дойти до дома пешком можно было часа за полтора. Ну или минут за сорок, если шпарить быстрым шагом. И он бы уже, наверное, дошёл, если бы не боялся, что как только он отойдёт от остановки, то как раз и пропустит эту самую маршрутку. Потому как идти пешком нужно было не по дороге, а напрямую, через осенний, залитый дождем лес, по тропинке, заросшей высокой, а теперь ещё и мокрой травой.
Времени до наступления сумерек оставалось совсем немного, от силы полчаса. И, как назло, с неба снова начал накрапывать мелкий промозглый дождь, мокрые брызги которого порывистый ветер бросал из стороны в сторону, умудряясь забросить их даже в рукава куртки. А маршрутки всё не было.
Поймать