этого слова, но и конфедерации тоже. А. А. Жилин признавал личную унию явлением исключительно международно-правовым и противопоставлял ей реальную унию как разновидность сложного государства.
Некоторые исследователи ставили под вопрос казалось бы самые основополагающие представления об унии. Помимо прочего оспаривался ее монархический характер. Например, А. С. Ященко прямо заявлял: «Мы полагаем, что нет непременной необходимости, чтобы при конфедеративной унии общим правительственным органом был монарх… по нашему определению, личной и вообще случайной конфедеративной унией нужно считать соединение двух или нескольких государств общностью монарха или какого-нибудь другого правительственного органа» (разрядка наша. – Т. Е.).[55] Н. М. Коркунов, не оспаривая отсутствия в унии государственного единства, упоминал, однако, в рассказе об Австро-Венгрии, что вся империя образовывала единую таможенную территорию, что обеспечивало императорскому финансовому ведомству определенную независимость от казначейств входящих в нее государств. А. А. Жилин не соглашался с Г. Еллинеком в отношении негосударственного характера реальной унии, также подчеркивая именно наличие в ней самостоятельных властных органов. С. А. Корф, также возражая немецким ученым, выделил особую категорию так называемых неравноправных уний[56].
Некоторые современные исследователи идут еще дальше, полагая, что «среди уний различаются конфедерации, федерации, объединения монархических государств в форме реальной и персональной (личной) унии, фузии, инкорпорации, империи (Л. И. Спиридонов). К униям также можно отнести и такие формы, как содружество и кондоминиум (А. Б. Венгеров, С. Н. Бабурин)»[57]. Однако, такое расширение содержания понятия уния вряд ли оправдано.
Все указанные разногласия показывают, что исследование унии как сложного государственно-правового явления далеко не закончено. Более того, можно предположить, что, как и в случае с конфедерацией, термином «уния» обозначаются различные явления от случайных межгосударственных альянсов, пусть даже и существующих длительное время (например, англо-ганноверский альянс в XVIII столетии) до жизнеспособных и развивавшихся государственных организмов (Нидерландов XVI–XVIII вв. или Австро-Венгрии конца XIX – начала XX в.). Такие организмы, чаще всего именуемые реальными униями, очевидно, являются, так же как и сюзеренное государство, одной из разновидностей конфедеративной формы государственного устройства[58]. На рассмотрении последней, вероятно, стоит остановиться особо, поскольку в теоретико-государствоведческих исследованиях вопрос о конфедерации является одним из самых слабо разъясненных и запутанных.
§ 3. Конфедерация как устойчивая форма государственного устройства
Вопрос о конфедерации как форме государственного устройства может показаться неактуальным для нашего времени и даже несколько надуманным.