назад. Но, к сожалению, всему свое время. Я старше Славы на двадцать лет. Но эта ведьма притягивала не только ногами. Она вела отчаянную опасную жизнь. Шла на поводу у дара, а теперь становилось понятным, что еще и у матери, ради которой рисковала сесть в тюрьму. Но все чаще я видел в ней маленькую девочку, которая научилась высекать огонек пальцами. Она игралась со своим даром, как с огоньком, долго не представляя, насколько опасным тот может быть.
Последний год я шел по остывшим следам прошлых ее преступлений, собирая портрет своей ведьмы по частям. Это зверю плевать, что было до. А мне ничего не оставалось, кроме как собирать пепел и согревать себя остатками его тепла…
– Я давно не живу с ней. – Голос Славы стал слабым и неуверенным. – Не стоило и начинать.
А я смотрел на дорогу и вспоминал, как впервые увидел Славу в участке. Она сидела на обшарпанном кресле в коридоре перед каким-то кабинетом, сложив ногу на ногу. Длинная юбка скрывала почти все, но то, что осталось, будило воображение гораздо эффективней. Я прошел мимо, глядя в мобильный, и только боковым зрением цепляясь за изящный подъем стопы в бархатной лодочке на каблуках. Такое в участке нечасто показывают. А еще запах… Слава изучила обо мне все, что могла, прежде чем полезла под кожу.
– И что же сделала мать? – глянул я на нее.
– Много всего, – глухо выдавила она и снова отвернулась. – Я больше ничего тебе не скажу.
– Плохо ты меня изучила. – Всегда мечтал сказать ей это и доказать.
– Я не планировала стать твоей избранной, – снова обернулась она.
– Ну кто такое может планировать? – усмехнулся я зло, надавливая на педаль. Пустынные ночные улицы были весьма кстати для разгона автомобиля и собственных эмоций. – Ты думала, я просто так на тебя поведусь?
– Лучше бы нам не встречаться больше.
– Не тебе это решать, – огрызнулся я.
– Моя мать – очень влиятельная ведьма, Давид. А ты сейчас переходишь ей дорогу. Она не отдаст меня тебе. У нее на меня далеко идущие планы!
– Ты замужем за мной, – спокойно напомнил я.
– Не помню, чтобы ты стоял передо мной на колене и просил выйти за тебя!
– Не до этого было – тюрьма по тебе плакала! – рыкнул я.
– Она продолжает рыдать! – хлопнула по парпризу ведьма. – Мы женаты только по твоим законам! А тюрьма плачет по общим!
– Ты бы выучила законы прежде, чем их нарушать!
– Мне раньше не надо было! У меня был дар сбегать раньше, чем эти законы ко мне кто-то смог бы применить!
– И куда же он делся?
– Нет его больше! Доволен?! Я стала ни на что не способна, как только сбежала от тебя!
Я промолчал.
– Поэтому можешь снять свой ошейник, – усмехнулась она, отворачиваясь к окну.
Не сниму. Эта ведьма сможет затеряться даже за пазухой! А я не могу больше верить и потерять – тоже.
До моего дома мы доехали в молчании. Насколько это вообще можно назвать молчанием. Ведьма часто дышала, кусала губы и всячески ерзала, то неуверенно сжимаясь, то расправляя плечи и вздергивая подбородок. Из машины я вышел, полный решимости вытрясти из нее все, что раздирает