Боснию и Герцеговину, и всем великим державам были известно, что Австро-Венгрия мечтала осуществить аннексию этой области после истечения срока действия трактата в 1908 году [Clark 2013: 83]. Извольский, зная, что его слабеющая армия не в состоянии этому помешать, решил усилить свою позицию, предложив согласиться на аннексию Боснии Австро-Венгрией, если Габсбурги не станут вмешиваться в планы России расширить доступ и влияние в проливах Босфор и Дарданеллы. Однако заявление об аннексии Боснии вызвало такой гневный отклик российской (и сербской) общественности, что Извольскому пришлось пойти на попятный и публично осудить аннексию, которую он только что втайне одобрил. Россия отдала приказы о частичной мобилизации и забряцала оружием, что не произвело ожидаемого эффекта. В марте 1909 года Германия пригрозила одновременно развязать военные действия и раскрыть закулисную дипломатию Извольского. Французы, как и ожидалось, проявили мало готовности развязывать войну на континенте ради укрепления морской мощи России или спасения репутацию Извольского. Не имея возможности положиться на союзников, на свою все еще ослабленную армию и даже на собственного министра иностранных дел, Россия отступила. Среди отрезвляющих уроков кризиса было и то, что Австрия получила более весомую поддержку от Германии, чем Россия от Франции и Британии. В результате русские специалисты по международной политике, как ни парадоксально, еще сблизились с Балканскими странами, на которые, как они надеялись, можно было в большей степени полагаться в непростые времена [Rossos 1981]. В то же время «почти беспрецедентные дебаты» по вопросу имперской политики сыграли большую роль в становлении политического строя после 1905 года, чем думские деятели и «общественное мнение» [Rossos 1981:8]. Как следствие, российская политика стала еще в большей степени исходить из романтических воззрений на нацию и империю, разделяемых большей частью образованной элиты.
Успех австрийской дипломатии привел к тому, что Россия была унижена, а Сербия разозлена. Отношения последней с империей Габсбургов становились все хуже, к тому же Сербия увязла в безнадежной таможенной войне с ней. Мечты о Великой Сербии зависели от того, удастся ли присоединить Боснию, Македонию и Албанию (которая также являлась частью Османской империи).
Аннексия Боснии продемонстрировала стабильное могущество Австро-Венгрии в регионе, но ничем не поддержала турок. Россия была усмирена, Габсбурги довольны, и молодые балканские государства взяли на себя ведущую роль в решении «восточного вопроса», инициировав интенсивную волну действий по деколонизации. Болгария, функционально независимая с 1878 года, воспользовалась слабостью Порты, потребовав полной независимости и официального признания, которые и получила после скоропалительных трехсторонних финансовых переговоров с Петербургом и Стамбулом в 1908 году [Thaden 1965:39]. В 1910 году князь Никола Черногорский провозгласил себя конституционным монархом и стал проявлять больше активности в соседних османских регионах Албании. Албания,