и пил чай. Рядом с ним стоял человек в костюме, прическа которого, разделенная пробором, напомнила мужчине фотографии 1890 годов.
Человек сказал:
– Я Хесус де ла Рей Муньос. Отец Гракон просил меня переводить, поскольку он не знает английского. Отец Гракон оказал моей семье услугу, которую я не вправе забывать, поэтому будьте уверены, что сказанное вами умрет во мне. Приемлемо ли это для вас?
– Да. – Он пожал руку Муньосу, а потом священнику. Тот спросил что-то по-испански и улыбнулся. Слева у него во рту оставалось только пять зубов, но улыбка была открытой и радостной.
– Он спрашивает, не хотите ли вы чаю? Это зеленый чай. Хорошо утоляет жажду.
– С удовольствием.
Благословив их, священник спросил:
– Это не ваш сын?
– Нет.
– Его исповедь была очень странной. Фактически я не слышал ничего подобного за все время, что я служу.
– Это меня не удивляет.
– Он плакал, – сказал отец Гракон, отпивая чай. – Страшный плач. Он исходил из самой глубины души. Могу я задать вам вопрос, который вызвала в моем сердце его исповедь?
– Нет, – сказал спокойно мужчина. – Не спрашивайте. Он говорил правду.
Гракон кивнул еще до того, как Муньос перевел эти слова, и лицо его словно окаменело. Он наклонился вперед, зажав ладони между коленями, и долго что-то говорил. Муньос внимательно слушал и, когда священник закончил, сказал:
– Он говорит, что в мире много странных вещей. Сорок лет назад крестьянин принес ему ящерицу, кричавшую женским голосом. Видел он и человека со стигматами, следами мучений Господа нашего, которые кровоточили в Страстную Пятницу. Он говорит: то, о чем он узнал, просто ужасно. Что это очень опасно для вас и для мальчика. Особенно для мальчика. Это просто гложет его. Он говорит…
Гракон опять сказал что-то.
– Он спрашивает, понимаете ли вы, что случилось в этом вашем Новом Иерусалиме?
– Джерусалемс-Лоте, – поправил мужчина. – Да. Я понимаю.
Гракон снова спросил.
– Он спрашивает, что вы собираетесь делать дальше.
Мужчина медленно покачал головой:
– Я не знаю.
Гракон еще что-то сказал.
– Он говорит, что будет молиться за вас.
6
Через неделю он проснулся в поту от ночного кошмара и позвал мальчика.
– Я возвращаюсь, – сказал он.
Мальчик побледнел. Это было заметно даже под слоем загара.
– Поедешь со мной? – спросил мужчина.
– Ты меня любишь?
– О Господи, конечно, да!
Мальчик заплакал, и мужчина обнял его за плечи.
7
Он не мог больше спать. Из темноты на него глядели лица, неясные, будто припорошенные снегом, и когда ветки деревьев задевали крышу, он подскакивал.
Джерусалемс-Лот.
Он прикрывал глаза рукой, и все возвращалось опять. Он почти видел прошлое сквозь ту же снежную пелену.
Салемс-Лот…