тоже все на одно лицо, так что у европейцев и азиатов этот стереотип работает в обе стороны.
Несмотря на суету, царящую вокруг, Виктор отдыхал, перемещаясь в людских потоках. Чужие мысли и переживания, которые он ощущал на ментальном уровне, отвлекали его от постоянной напряженной работы, омывали, точно струи теплого летнего дождя, позволяли внутренне расслабиться перед тем, как снова с головой окунуться в работу. Мысли и эмоции людей, проходящих мимо, Савельев воспринимал именно так – как капли воды, что стекают с тела, смывая дорожную пыль, перед тем как упасть на асфальт. При этом ни ты не думаешь о них, ни они о тебе…
Хотя сегодня вдруг в сплошной стене таких вот равнодушных капель Виктор уловил изменение общей картины. Как если бы среди струй серого, монотонного, холодного дождя вдруг нашлась одна неестественно горячая капля, которая чувствительно обожгла висок.
Это было намерение.
Не внимание девушки, окинувшей оценивающим взглядом гайдзина с хорошей фигурой, угадывающейся под одеждой. Не хмурая, неприязненная реакция ее спутника, уловившего этот взгляд, которая не ощущается никак, ибо не несет реальной угрозы.
Это было другое.
Когда человек замыслил убийство, его намерение – это направленный сгусток энергии, максимально повышенное внимание к цели, особенно если убийца знает, что цель опасна. И за долю секунды до самого́ убийства даже нетренированный человек может почувствовать нечто, например беспричинно обернуться, сам не понимая, зачем это сделал, – и принять в лицо пулю, выпущенную в затылок.
Однако совсем иное дело, когда кто-то хочет убить человека, не просто прошедшего спецподготовку в секретной школе ниндзя, но и носящего в себе ками великого воина[7], жившего несколько веков назад…
За долю секунды Виктор все понял и все оценил. Убийца, засевший в невзрачной серой машине, припаркованной на другой стороне улицы, еще выбирал пальцем слабину спускового крючка, а Савельев уже знал, куда полетит пуля. Враг целился ему в висок, и уйти от этого выстрела было легко.
Ему.
Но не той парочке, с которой он только что поравнялся. Если он поднырнет под линию выстрела, пуля пробьет навылет недовольную физиономию высокого японца и, развернувшись в черепе и пройдя навылет, как минимум выбьет глаз его спутницы, по случаю свидания надевшую туфли на высоком каблуке.
Разумеется, Виктор не мог этого допустить.
И он начал действовать.
Молниеносный удар кулаком в живот согнул вдвое недовольного японца, которого Виктор с силой толкнул на его девушку. Громкий стон и хруст сломанного каблука заглушили шелест пули, пролетевшей в сантиметре от уха девушки. В спину Виктора полетели проклятия прохожих, которые видели эту сцену – и увидели лишь одно: белый гайдзин беспричинно избил двух влюбленных.
Но Савельеву было не до них. Он вихрем несся через улицу к серой машине, водитель которой сразу после выстрела попытался покинуть место неудачного покушения…
И ему это почти удалось.
Почти.
Двигатель