хотя и знала, что ступает на скользкую дорожку. Мама нападок на Погодина не терпела даже от единственной дочери.
– Ну да, работает, – в голосе мамы действительно появились металлические нотки. – И про его работу я тебе, сама понимаешь, рассказать не могу. Да и не считаю нужным. Ты достаточно про него знаешь, чтобы понимать, что на сделку с совестью он никогда не пойдет.
– Знаю, мам, – примирительно сказала Мила. – Это я из вредности. Прости.
– Ладно, проехали. В общем, завтра, как вернешься со своей экскурсии, сразу мне позвони и все расскажи. Мне же интересно. Поняла? А я пока поищу в интернете информацию про этого твоего архитектора. Посмотрю хоть, как он выглядит.
С точки зрения Милы архитектор выглядел вполне себе симпатично. И она ко второй поездке готовилась старательно, надев новые джинсы, подаренные мамой на Новый год, очень дорогие даже для той фирмы, лейбл которой ненавязчиво, как это бывает у очень дорогих вещей, красовался на попе, ярко-красный укороченный пуховичок, который практически не носила в Малодвинске, потому что в этих местах и морозах смотрелся он странно и неуместно, а также осенние, тоже новые ботинки с пуговицами, для которых был еще не сезон. Но они же на машине, не страшно.
Ровно в девять под окном раздался короткий гудок клаксона. Мила прицепила Кактуса на поводок, выскочила на крыльцо и заперла дверь. Савелий ждал ее у машины.
– Доброе утро, – вежливо поздоровался он. – Привет, Кактус.
Пес радостно заскакал вокруг архитектора, подставляя спину, чтобы его погладили. Вот же предатель. Миле он давал гладить себя не часто, явно демонстрируя, что делает одолжение. Слишком уж независим. И вот вам, пожалуйста.
– Я поставил в известность Олега Ивановича, что покажу вам дом. Он не возражает.
Надо же, не попросил разрешения, а поставил в известность. Что ж, весьма интересная и о многом говорящая деталь. Так и запишем.
Через мгновение Мила и Кактус уже расположились на привычном для себя заднем сиденье, и машина мягко тронулась, набирая скорость.
– Я нашел игрушку Кактуса, – сказал Савелий, как и вчера разглядывая Милу в зеркало заднего вида. Это и бодрило, и напрягало одновременно. – Приедем на место, напомните, чтобы я отдал. Она в бардачке.
– Какую игрушку? – не поняла Мила.
У Кактуса была любимая утка, с которой он практически не расставался, а еще слоник, ежик и кот, но на прогулку эти игрушки с собой никогда не брали, они существовали исключительно для домашнего использования.
– Я вчера, когда мы расстались, загнал машину на мойку и нашел на заднем коврике какую-то кожаную штучку. Решил, что это игрушка вашей собаки. Нет?
– Нет, – покачала головой Мила. – Вполне возможно, что Кактус что-то и подобрал на прогулке. Это же охотничья собака, его хлебом не корми, дай поносить что-нибудь в зубах. Но это не игрушка, так что можете смело выбросить. А ты, плохая собака, что успел найти? Вот отравят тебя когда-нибудь, будешь знать.
– Отравят?
– Ну, часто