соседство цветущей младой жизни и темного праха.
Зяма чуток задержался у гроба, по дизайнерской привычке формируя в домовине гармоничный букет, но я недолго оставалась одна. Бочком-бочком, как маленький краб, ко мне приблизилась невысокая брюнетка с распущенными волосами русалки азиатского происхождения. Угольно-черные волосы отчасти закрывали излишне обнаженные плечи и чересчур смелое декольте, в глубине которого взволнованно вздымалась силиконовая грудь.
– Это твой? – хриплым шепотом спросила она, кивком указав на Зяму, сноровисто формирующего в районе белых тапочек классическую экибану из алых и белых гвоздик.
– Мой, – подтвердила я, не найдя в себе сил отречься от родного брата, даже если он ведет себя, как сущий идиот.
Брюнетка глубоко и отчетливо завистливо вздохнула, шумно сглотнула слюнки и спросила еще:
– И как он?
– Так себе, – дипломатично ответила я.
– Вижу, ты не в восторге? – оживилась она. – Может, махнемся? Предлагаю ченч!
– То есть обмен? – Я вынужденно применила свой зулусский английский. – А чем меняться, я не поняла?
– Ты что, глупая? Мужиками, конечно! Чем же еще! – брюнетка фыркнула, как выдра. – Ты уступишь своего дусю мне, а я своего – тебе!
– А где твой дуся? – невольно заинтересовалась я.
– В Париже, – легко ответила брюнетка.
– В Париже? – Я задумалась.
Дуся, в нагрузку к которому идет столица Франции, определенно, мог рассматриваться как объект заманчивой бартерной сделки. А я пока что девушка свободная, лишь отчасти связанная обещанием в обозримом будущем выйти замуж за симпатичного милицейского капитана Дениса Кулебякина. Однажды он хитростью вырвал у меня соответствующую клятву, но при этом не сообразил ограничить мою девичью свободу конкретными временными рамками. Так что в ближайшие десять-двадцать лет я, думается, вольна распоряжаться собой. Вполне могу включить в перспективный пятилетний план развития своей жизни парижского дусю.
– А он у тебя кто? – Любопытство мое заметно возросло.
– Он лес, – непонятно сказала брюнетка и послала воздушный поцелуй Зяме, который как раз закончил сеанс похоронной флористики и обернулся ко мне в надежде получить одобрение своих трудов.
– В смысле, полный дуб? – огорчилась я.
К сожалению, терпеть не могу дураков и не умею скрывать свое к ним отношение, а это сильно сужает диапазон поисков потенциального спутника жизни.
– Дуб, – согласно кивнула брюнетка. Она завела глаза и скороговоркой, как девочка, повторяющая затверженный стишок, протарахтела:
– Дубравы, ельники, сосняки, пихтарники, бучины и грабовники! И еще каштановые рощи, хотя об этом лучше не говорить, так как каштановая древесина является особо ценной и законодательно запрещена в рубку. Мой дуся – лесной король юга России.
Это была очень интересная и, в общем, греющая душу информация. Мне только неведомые