.

то, где больше добычи! Поверь мне, знание – это сила! Согласись, хороший охотник знает повадки зверей, а хороший рыбак должен много знать про рыбу, чтобы наловить ее вдосталь! Так почему мы не хотим знать больше про людей?!

      Сигмунд молчал. Народ по большей степени тоже стих.

      – Парень прав, форинг, – качнул головой Фритьеф, – обычно мы тыкаемся наудачу. Если мы будем лучше знать, где расположены их богатые селения и где стоят их сильные замки, мы и взять сможем больше.

      – Но чтоб пережить зиму, нам нужно многое! Давайте хоть это возьмем у монахов! – Болли сделал еще одну попытку.

      – Болли, то что ты хочешь взять в монастыре, мы можем просто купить! – усмехнулся я. Этот раунд, похоже всё ж был за мной. – То, что нам может понадобиться, не стоит и пары серебряных монеток! А у нас их после последнего боя столько… Что можем купить этот монастырь целиком, и нашей добычи не уменьшиться.

      – Решено! – обрывая «бу-бу-бу» наконец-то подвел черту Сигмунд. – Мы не будем грабить этот монастырь и убивать монахов! Зимуем в палатке, все, что нам может понадобиться, постараемся купить или выменять. Здесь есть дикие козы, кое-кто, – он взглянул на меня, – обещал наловить рыбы.

      Я чуть было не возмутился, когда это такое было! Но вовремя сдержался.

      – Зерна у нас много, – заметил Фритьеф, – голодать не будем.

      – Сигмунд, – негромко позвал я брата, – потребуй с них клятву.

      – Что?

      – Скажи, чтоб поклялись, что не тронут монахов, – тихо, но твердо проговорил я.

      Брат ответил долгим, внимательным взглядом. Стоящие ближе всех и слышавшие это в изумлении выкатили глаза. Как и Болли, буквально потерявший дар речи от бешенства.

      – Ну что ж… – протянул форинг, – Будь, по-твоему.

      Он развернулся к народу.

      – Слушайте все! – подождал, пока парни перестанут шушукаться и уставятся на него. – Поклянитесь, что вы не причините вреда этому монастырю! По крайней мере, эту зиму! Или пока они сами не нападут, или не станут угрозой нашей жизни!

      – Клянемся, форинг, – нестройно прокатилось по рядам.

      – Что?! – Болли чуть ли не трясло

      – Поклянись! – набычился Сигмунд, – Этого хочу я, твой форинг! Поклянись Болли.

      Секунда-другая… Болли и Сигмунд столкнулись взглядами. Наконец волосатик отвел свой:

      – Я… Я … Я клянусь. Клянусь не трогать этот монастырь. Эту зиму.

      И взгляд, ожегший меня исподлобья, мог бы просверлить дыру. Если б мог.

      Когда народ уже начал расходиться, в спину мне прилетело

      – Асгейр!

      Я аж вздрогнул, будучи под впечатлением от молчаливых обещаний волосатика. Повернулся. На меня пристально смотрел Сигмунд.

      – Смотри, брат, – он подчеркнул это «брат», – смотри чтоб я не пожалел о своем решении. Понимаешь?

      Я кивнул.

      – Нет. Ты, похоже, не понимаешь. Ты должен узнать у монахов такое… чтоб это на самом деле принесло нам всем пользу. Такую пользу … чтоб об этом сложили песни и саги!

      Не дожидаясь моего ответа, он развернулся, и ушагал