ловчее, пенсия как-никак в довесок. А мне до пенсии как медному котелку…
– Ну, ты, Лёха, за базаром-то следи… Нашёл довесок…
– Ой, Гарик, извини, что-то я в не ту степь поплёл.
– Ладно, проехали.
– А я, знаешь, Гарик, по автобату скучаю… Сколько мы там горючки повыменяли! Мама моя родная, – с ударением на первый слог в последнем слове произнёс Лёха. – Правда, шустрили прапора, а мы так, на подхвате, типа в сторонке стояли, чтобы не мешать, но и нам в зачёт кое-чего перепадало. Хотя поначалу служба мёдом не казалась. Когда в черпаки переводили, деды заставляли дизель хлебать.
– Что ты говоришь? – с чувством юмора отреагировал Игорь. Где-то раньше ему приходилось слышать от бывших водителей-дембелей о подобной традиции. Но где подводники с их традиционной манеркой забортной воды, а где водители автобата? Вот здесь, действительно, как говорят в Одессе, две большие разницы…
– Да натурально, говорю, хлебали. Не веришь, что ли? – Лёха сбавил вдруг тон и продолжил воспоминания. Они как бы в тему. Второе августа. День ВДВ. Абсолютно к месту армейская тема для разговора. Тем более, как бы за праздничным столом. – Деды есть деды. Дембеля. Куда без них в армии? Для любого салаги дембель неизбежен, как восход солнца. Я на них зла не держал и не держу. Сам таким был.
– Тоже заставлял молодых хлебать дизель?
– У нас потом как бы по-другому было, – начал пояснять Лёха, но его слова прервал звонок мобильного телефона. – Пардон, – извинился Лёха и вынул из кармана аппарат. Прикрывая ладонь трубку, прошептал Игорю: – Тсс, моя щас лаяться будет… Слушаю, радость моя, – голос Лёхи удивительным образом стал более внятным, и сам он будто немного протрезвел. – Где нахожусь? У своих нахожусь. У кого? У Игоря! Где же ещё! Какие бабы? У Игорёхи маленько хлопнули за праздник. Какой-какой праздник… День вэдэвэ. Ну и что, что это Игоря, а не мой праздник! Зато мы, может, ихние самолёты, ихние антеи керосином заправляли. Знаешь, сколько тонн берёт автозаправщик? Да, скажешь тоже. Ага. Шутка такая, что ли? Говорю, шутка такая? Выпитая цистерна не поместится… Всё, конец связи. Не потеряюсь. Я знаю, что Игорь присмотрит. Ладно, давай. Что? Да нет больше ничего. Выпили. Нет, не будем догоняться. Всё. Давай, радость моя. Я не подлизываюсь. Всё. Ага, – убрав от уха мобильник, Лёха добавил не то с огорчением, не то с облегчением: – Бросила трубку.
Игорь молча протирал стол тряпочкой. Спросил: – Сам-то дойдёшь?
– Куда я денусь?
– До калитки хоть провожу.
– Вообще-то проводи. А то давеча, когда до ветру выходил, зарычала на меня как на чужого.
– Пьяных не любит.
Выйдя на крыльцо, Лёха на прощанье крикнул: – Слава вэдэвэ и автобату!
– Ну, молодца! Десант тебя услышал! – похлопал приятеля по плечу Игорь.
– Давай, Гарик! – качнувшись, Лёха направился к калитке. Обернулся, махнул рукой. – Я закрою.
– Ладно тебе. Я сам, – Игорь плотно прикрыл калитку, задвинул прибитый к доске шпингалет.
– Давай, Гарик! Пока-пока! –