каждого художника, видеть отличия в их манере, уметь анализировать и классифицировать художественные направления, соизмерять и осмысливать их значимость. Понимаешь? Всему этому меня и научат на кафедре теории и истории искусств.
– Значит, ты больше не будешь писать картины? – недоумевала мама.
– Не знаю, еще не решил…
Не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всем… Глеб учился отлично, поражал преподавателей эрудицией, упорством, выдержкой и интенсивностью напряженного труда. Часами сидел над одной картиной, рассматривая ее, кропотливо разбираясь в особенностях художественной манеры определенного художника. В музеях служители уже узнавали его и не удивлялись, что он мог подолгу стоять перед каким-нибудь полотном, разглядывая его и что-то записывая в своей записной книжке.
Ему прочили великое будущее, но никогда ничего нельзя знать заранее. Жизнь ничего авансом не выдает и наперед не раскрывает своих карт.
И случилось совсем другое. После института Глеб поступил в аспирантуру, стал писать кандидатскую. Уехал на стажировку за границу, но, прожив там полтора года, вернулся. И тут бы ему работать да работать в свое удовольствие, но он, в свои двадцать шесть, так влюбился, что голову напрочь снесло.
Хоть говорят, что всякая любовь – благо, однако, Глебу внезапное чувство принесло больше боли и страданий, чем радости. Во-первых, молодой человек полюбил женщину на пять лет старше себя, и, во-вторых, работающую обычной лаборанткой на кафедре.
Родители, узнав об этом, пришли в ужас. Случившийся мезальянс поначалу привел их в ступор, а затем в негодование. Профессорская семья долго не могла прийти в себя: маму чуть удар не хватил, она то плакала, то лежала, тихо постанывая. Папа, с горя хлебнувший коньяка, с сыном вообще не разговаривал, не мог совладать с горечью и обидой.
Однако Глеб у родителей разрешения на брак не спрашивал. Он, влюбившийся впервые, слишком торопился создать собственную семью. Без оглядки на мнение старших, без страхов и опасений, боролся за обретенное счастье.
Молодые поженились через два месяца, а еще через шесть с половиной месяцев у них родилась девочка. И тут нечаянное счастье, прощально махнув рукой, скоропостижно покинуло их дом…
Дочь, появившаяся ранним летним утром, оказалась больной. Список удручающих диагнозов венчал самый страшный – детский церебральный паралич. И это в один момент сломало цветущую женщину, ставшую женой Глеба всего восемь месяцев назад.
Женщина честно старалась не потерять в постоянной борьбе за здоровье дочери свою любовь, упорно крепилась, но не выдержала. Бессонные ночи, врачи, больницы, консилиумы, массажи, процедуры – все это изматывало, высасывало силы и жизненные соки, отнимало энергию, лишало сна.
Глеб не мог работать просто потому, что не хватало времени. А если он не работал, не было денег на врачей, лекарства, оплату няни, питание. Родители, не одобряющие выбор сына, поначалу не реагировали на печальные события, но потом их родительское