Альтамира. Играть вопреки. Галина Герасимова

был кособоким, низким, освещенным висящим у двери поскрипывающим фонарем. Вокруг избушки по поляне были разбросаны кости, от которых поднимался гнилостный смрад.

      – Будь здесь и держи свою палку наготове, – предупредил Макс, отпуская мою руку и, пригибаясь, подошел к окошку. Заглянул. Не знаю, что он там увидел, но выражение лица у Тилль стало каким-то растерянным. Понаблюдав еще какое-то время, Макс вернулся.

      – Там милая старушка – лесная ведьма тридцатого уровня. Вроде не агрессивная. Но что-то подсказывает, что орчонка она с нами так просто не отпустит.

      – А что он там делает? – я представила, что орчонок валяется у лесной ведьмы без сознания, а она выбирает специи для супа, и меня передернуло.

      – Лопает, – с затаенной обидой ответил Макс. – Ведьма ему столько всего наставила, он ложкой хлебать не успевает, а она всё приговаривает, какой он бледненький и худой.

      Я уставилась на Макса, а потом захихикала. Пошли спасать, называется!

      – В общем, предлагаю тут заночевать. Сюда вряд ли кто сунется – домик ведьмы, как-никак. И орчонка с утра не упустим.

      – А могли бы спать в городе, – укоризненно напомнила я, выбирая место, где можно прикорнуть. Вроде та сосна подойдет, если веток натаскать.

      Но не успела я и шага сделать с поляны, как раздался скрипящий голос:

      – И кто это ко мне пожаловал?

      В пустых глазницах черепов на поляне зажглись яркие зеленые огоньки.

      Сказать, что я струхнула, значит, ничего не сказать. Любой бы испугался, когда ему на плечо опускается костлявая рука с ошметками плоти, а клацающая челюсть вопрошает что-то замогильным голосом. Завизжав – у орка вышел дикий рёв, больше напоминающий воинственный клич – я развернулась и со всей дури стукнула кулаком по дотронувшемуся до меня скелету. Тот покачнулся, свалился и на моих глазах рассыпался в прах.