Юрий Поляков

Любовь в эпоху перемен


Скачать книгу

и смотрел на шефа как прозектор на невостребованный труп.

      – Без говна никак нельзя? – сдерживая гнев, спросил Гена.

      – Нельзя. Для бомбы нужна экспрессия!

      – А ты думаешь, газета – это бомбардировщик?

      – Да, бомбардировщик. С напалмом.

      – Почему тогда не с атомной бомбой? Ладно. Возьму, но без говна!

      – Только с говном. Отнесу в «Новую газету».

      – Неси!

      – Леониду Даниловичу понравилось.

      – Ладно. В следующий номер.

      – Можно и с колес. Страна ждет.

      – Обождет. Нет места.

      – На шестой дырка.

      – Какая дырка?

      – Ты же снял «Мумию».

      – Ах да… Хорошо. Отдай Дочкину. Но вместо говна пусть будет дерьмо.

      – Рифма пропадет.

      – Найди другую. Ты же поэт, а не я…

      – Денег стоит!

      – Дарю: «тюрьма – дерьма».

      – «Тюрьма – дерьма»? Неплохо. Как грустна наша Россия! – улыбнулся гений белыми американскими зубами.

      Когда-то Чикагский фонд «Честная пресса», поощряя свободу слова, выделил средства, чтобы честнейшим журналистам бесплатно протезировать челюсти в московской клинике мировой стоматологической сети «Супердент». Первым в «Мымре» этого счастья удостоился Веня Шаронов. Неделю он ходил по редакции, одаривая коллег фаянсовой улыбкой и декламируя сочиненные на случай стихи:

      Я ненавидел слово «cheese»,

      От кариеса плача.

      Но вот пришел зубной «ленд-лиз»,

      И снова я как мачо!

      Вскоре Веня по пьяни выпал из автобуса и уронил заветную челюсть в сугроб. На другой день по его отчаянному зову на место утраты пришла вся редакция – искать потерю, но рано утром уборочная машина загребла весь снег железными ручищами. Веня был безутешен, ибо жена Лида предупредила: не найдешь – прибью.

      – Сумку с противогазом носят на другом боку, – вдогонку бросил Скорятин.

      – Мне так нравится.

      – А Пушкин тебе нравится?

      – Местами.

      – Тогда ознакомься и впредь проверяй цитаты! – главный редактор протянул поэту письмо буквоеда Черемисова.

      Солов вернулся, взял, глянул на руководителя с усмешкой и, не удостоив ответом, снова пошел к выходу. Глядя, как перекатываются под пятнистой солдатской материей толстые бабьи ягодицы стихоплета, Гена подумал:

      «Танкиста на тебя, урода, нет!»

      …Как только началась гласность, все поняли: дни Диденко сочтены, и тихо гадали, кто теперь станет главным. Вариантов было два: иногда в таких случаях кормило передавали кому-то из заместителей, но чаще присылали «варяга» из сектора печати ЦК КПСС, побегавшего в инструкторах и заслужившего самостоятельную должность. Но когда на следующий день после падения Деда коллективу представили Исидора Шабельского из отдела атеистического воспитания журнала «Наука и религия», все ахнули и развели руками. Таких взлетов в журналистике не помнили, пожалуй, со времен возвышения Аджубея, который, женившись на дочке Хрущева Раде, сел на «Известия». Поговаривали, Исидор, будучи с делегацией в Канаде,