цветов и дешевую пудру на лице. А кто захочет меня помянуть, может выпить за меня стопочку крепкого. Достаточно.
***
А я еще не сказала, мой дорогой читатель, что в этой книге тебя ждёт поток депрессивных мыслей? Если ты находишься в начале романтических отношений или в прочем ощущении радости, то книжку лучше отложить. Если же тебе гнусно, то сядь поудобнее или съешь бутерброд, я добавлю тебе порцию гнусности.
***
Горящие фигуры стройно шли по песчаному берегу. Как-будто кто-то невидимый обливал людей бензином и поджигал, а они продолжали свое шествие, не останавливаясь. Идущие силуэты сначала вспыхивали из неоткуда, молча ступая по сырости, потом прогорали до тла и исчезали. Получалось, что в конце строя шли уже одни останки, горящие костыли и палки.
Не пугайтесь. Это обычный сон. Кошмары снятся мне с детства, но ребенком я просыпалась от них в слезах. Слез не осталось. Теперь я анализирую сны и, как настоящий ученый или сыщик, стараюсь подкрасться к ним как можно ближе, а то и забраться в самое пекло, чтобы понять их суть.
Так вот, эти поникшие люди шли в прошлом, может быть даже в годы войны. Жертвы насилия. Они не пытались спастись или побежать в залив, который был всего в пару метрах. Они слушались своих палачей. А я завороженно стояла рядом и смотрела.
В это время идея параллельных миров уже активно развивалась в моем мозгу. Вот я на перекрестке двух вселенных. Налево – красочный город, вроде Венеции, а справа восточный базар. Я пошла направо, потому что меня туда позвал красивый смуглый парень. Он говорил со мной на чистом русском, но я была уверена, что он португалец. Пока мой португалец пытался договориться с торгашами дать нам что-нибудь поесть в обмен за любую работу, я поедала его глазами: длинные ресницы, карие огромные глаза, темная молодая кожа, вот я уже влюбилась в него. Он как будто говорил на местном языке, протягивал торговцу две пятитысячные рублёвые купюры, даже открыл кошелек, демонстрируя, что больше денег нет, но тот требовал местную валюту и ни в какую не давал ему еды, а только огрызался. Тогда мой друг схватил с прилавка первую попавшуюся буханку, показывая, что нам все равно надо уступить: мы голодные и уставшие, идем с залива, где недавно сгорели люди. Продавец разозлился, замахал руками. А я поражена своим спутником наповал: он отдал десять тысяч за какую-то булку ради нас, ради меня! Я готова за ним на амбразуру. Поэтому я вступаю в их диалог и на слабом английском говорю хозяину лавки, что он может обменять купюры в банке и заработает много денег. Похоже, его интересуют не деньги, а принципы, у них не принято женщине влезать в мужские разговоры. Мгновение и я уже вижу себя, сидящую на корточках между торговыми рядами, на меня сыплются удары. Один за одним.
Во сне это не больно, какие-то жалкие шлепки. Game over. Я опять проиграла, я снова жертва, которая добровольно встала в строй к тлеющим костям.
***
Все это неприятно, но совсем не страшно. Как только я начала этот дневник, мои страхи испарились, как будто они были раздуты моим сознанием, а на бумаге