мелодию воды и шепот уходящего за горизонт темного леса. Он отчаянно пытается добавить красок в ледяное безмолвие, рассмеяться в лицо снегу, но тот все идет и идет равнодушно, безостановочно, неумолимо.
Лишь раз в год, в такой день, как сегодня, в канун Рождества, город просыпается. В ожидании праздника он взволнованно слушает нежный перезвон гирлянд, скрип саней, шелест ангельских крыльев на еловых ветвях. Подсвечники развешаны на дверях, расставлены на мощеных мостовых и скамейках, на которых никогда никто не сидит. Город превращается в зажженную свечу, приметную, кажется, с самого неба. И хотя до вечера еще далеко, все знают: когда наступит тьма, зажигать свет будет уже поздно. Стоит один раз пустить тьму на порог, и она уже не уйдет.
Свеин взял со стола пустую красную, украшенную белыми оленями, жестяную коробку из-под рождественского печенья. Он вытер рукавом слезы, открыл крышку и положил в нее сложенный пополам листок с желанием. Залез под кровать и засунул коробку далеко в угол, чтобы никто не потревожил ее до следующего Рождества. Сегодня он тоже зажег в доме свечи. Не дожидаясь, пока вернется мать, нарядил маленькую, с него ростом, ель, насадил на макушку многогранную колючую звезду из горного хрусталя. Она отражала весь свет, который могла найти, собирала его, преломляла, перемешивала и расплескивала во все стороны. Бесчисленные радужные искры рассыпались по книжному шкафу, пестрому лоскутному одеялу, креслу с небрежно накинутым на спинку шерстяным пледом, по висящим вдоль стен картинам без рам со строгими северными пейзажами, по остывшей кладке печи, которую раньше всегда разжигал отец.
Свеина клонило в сон. За окном, как обычно, неторопливо падал снег. Редкие прохожие несли свечи, миски с рождественским ужином, бумажные пакеты, из которых торчал еловый лапник. Но вдруг люди стали оборачиваться, ускорять шаг, женщина с ребенком на руках постучала в дверь дома напротив и попросила впустить ее. Издалека послышалось пение. Тонкие детские голоса выводили стройную мелодию:
Без конца и края снег идет,
Фрау Холле[1] на охоту нас ведет,
За лесом тьма за горизонт падёт,
И солнце новое для нас взойдет…
Прислушиваясь к пению, Свеин сжал кулаки. Он почувствовал, как тело наполняется предвкушением чего-то особенного. Песня затягивала его.
Услышав эту песню,
Беги из дома прочь!
Что может быть чудесней
В рождественскую ночь…
Свеин внезапно ощутил себя свободным и счастливым. Процессия приближалась, снег хрустел под десятками ног. Первой шла женщина: большие темные очки, собранные в строгий пучок волосы, черное пальто, легкие туфли на каблуках. «Настоящая училка», – подумал Свеин. Он распахнул окно. В тот же миг женщина повернула голову и внимательно посмотрела на него. Свеин похолодел от страха. Песня не прекращалась, мелодия становилась быстрее, заманчивее.
И выйдет лес из берегов,
И почернеет небо,
Охотник отыскать готов
Тебя, где бы ты ни был…
Свеин