Он спал, сидя за столом, в накинутой на плечи, несмотря на лето, шинели, положив голову на руки. Сон его был тяжел и мрачен.
Глядя сквозь стекло на мерно вздымающуюся спину майора, Смирнов вяло возил тряпкой по полу и думал:
«Вот крыса… Взять бы сейчас автомат да раскрошить тебя в капусту. Своих караульных так не строит, как меня. Одни придирки, прямо зверь какой-то. Завтра же, как сменюсь с караула, закошу под больного. Хватит, пускай другие тут мучаются. Попрошусь в кочегарку на работы, порежу себе там специально руку и угольной пылью присыплю, чтоб загноилось. Хоть в санчасти полежу… Хотя, в санчасти тоже не больно-то полежишь – там деды гасятся. Будут заставлять мыть пол, бегать в чипок… А фельдшер станет гонять в столовую да по хозяйству…»
Смирнову было до слез обидно. Ночной караульный кошмар, с поста – за тряпку, от тряпки – за автомат и на пост, а на посту постоянные звонки, придирки, ругань и ор – всё это, да еще и почти целый месяц, сразу после присяги, постоянных нарядов и караулов, вся эта муштра, вкупе с заучиванием наизусть целых глав устава, с незнакомой обстановкой и общим психозом накопились в душе восемнадцатилетнего мальчишки слежалой затхлой кучей.
Жестокий, сильный, обладающий всеми правами на его жизнь и его свободу, уродливый армейский мир месил и мял его как глину. Всё было против него, а он был бесправный раб, тягловая сила, безмолвный мул.
Внезапно на пульте сигнализации заморгала лампочка и послышался резкий и частый звук. Смирнов зашел в комнату и увидел под пульсирующим огоньком надпись: «Оружейная Г2»
– Товарищ майор, сигнализация звенит! – рядовой подергал майора за плечо.
– А? Что? Кто? – пробурчал начальник караула сквозь сон.
– Сигнализация звенит, – сокрушенно повторил Смирнов.
– Что такое, в чем дело? – Потапенко дернулся и сбросил на пол шинель. – Кто звенит? Какая, к чертям, сигнализация?
Все-таки он понемногу просыпался.
– Какая… К чертям…
Начкар сообразил вдруг, что это не сон и что сигнализация звенит на самом деле. И перевел взгляд на пульт. В округлившихся глазах Потапа мелькнуло некое подобие мысли.
Тело его уже готово было действовать, но мозг, всё еще находящийся под действием растолченной таблетки, запаздывал. Майор совсем забыл, что по инструкции он должен сначала позвонить на место срабатывания сигнализации, выяснить, в чем дело, и только потом, в случае неясности высылать туда вооруженную группу.
– Караул, в ружье! – заорал Потап благим матом. – Бегом!.. Твою дивизию…
И врубил сирену-ревун.
5.
Гоблин неторопливо расхаживал перед построенной на взлётке второй батареей. В суматохе подъема он не заметил, что с нескольких кроватей встало сразу по двое человек, но все-таки обратил внимание на стоящих в строю людей, одетых не по форме. На фоне белых кривых ног и синих трусов то тут, то там виднелись зеленые пятна хэбэшных брюк: сержанты с других этажей, пришедшие посмотреть видак и спрятавшиеся под одеяла, не догадались раздеться.