больше нравится: либо по одному, либо кучей.
Я раздаю тяпки и зову за собой мужчин, чтобы быстро показать им правила прополки. Оказывается, оба умеют отличать культурные растения от сорных, поэтому я почти сразу сворачиваю инструктаж.
Подойдя к Келли и Патриции, я замечаю, что они трудятся меньше чем в метре друг от друга, и радуюсь, что им нравится быть вместе.
– Я ненадолго отойду, скоро вернусь, – говорю я им.
Моя цель – найти Тейлора. Судя по звукам, доносящимся из-под одного из навесов, он демонстрирует там, как пользоваться цепной пилой.
Я присоединяюсь к троице, наблюдающей этот шумный процесс. Тейлор кромсает толстое бревно, начав с отделения коры, и вгрызается в древесину так легко, словно это растаявшее масло. Всего за пару минут он отпиливает от бревна добрых две трети, и остаток вдруг приобретает очертания головы животного. Он отпускает рукоятку: возвращается блаженная тишина. Мы восторженно хлопаем.
– Готово. Теперь вы поработаете стамесками над деревянными заготовками. Делайте что хотите. Сначала подумайте, какого результата хотите добиться, потом сосредоточьтесь на форме. Хотите сделать птичку – берите большую колоду, хотите выточить фигурку на токарном станке – начните с удлиненного куска.
Все разбредаются в поисках подходящих деревяшек. Тейлор вешает пилу на стену и подходит ко мне.
– Привет, Ферн, как поживаете?
Он вальяжен и дружелюбен, но из тех, кто разговаривает только тогда, когда к нему обращаются. Он высок ростом, с мускулистыми руками. Глядя на меня сверху вниз, он улыбается.
– Хорошо, спасибо. Впечатлена вашим мастерством.
– Все дело в практике, как и в любом деле. Я учился у своего отца.
– Отдаю должное вам обоим. Но я пришла попросить вас об услуге. Келли заметила в гостиной гитару и спрашивает, играет ли здесь на ней кто-нибудь. Я обратилась к Нико, он посоветовал поговорить с вами.
Тейлор запрокидывает голову и хохочет.
– Тренькаю помаленьку: кантри, вестерн… А что, малышка Келли – музыкант?
– Да. Думаю, она уже поигрывает, но ей не помешает помощь.
Он почесывает подбородок, раздумывая. Я стараюсь не смотреть на длинный, от правой брови до мочки уха, шрам у него на лице. Это старая рана, оставшаяся по какой-то причине без должного лечения. Набухший шрам придает его красивому лицу суровости.
– Я не умею учить музыке, но не против попробовать. Я возьму мою гитару, Келли – гитару Нико, почему бы нет? Хоть сегодня вечером.
Я признательно киваю.
– Спасибо, Тейлор. Знаю, Келли это оценит.
– Я обратил внимание, что слова некоторых песенок часто имеют больше смысла, чем человеческая болтовня.
Я приподнимаю бровь:
– Не стану с этим спорить. Продолжайте ваше занятие, я подойду к вам за обедом.
– Увидимся, мэм.
Для такого молодого человека он весьма обходителен. Он умен и даже обворожителен – в провинциальном американском стиле. Уверена,