к уютному столику в отдаленной части террасы, откуда открывался прекрасный вид на площадь.
Грейси присела, от души наслаждаясь происходящим. У фонтана включили подсветку, и разноцветные лучи искрились в струях воды на фоне великолепного дворца. А рядом с ней находился не менее прекрасный юноша, который не отводил от нее чарующих серых глаз. По ее венам будто текло игристое шампанское, и каждая частичка тела ожила, предвкушая нечто невероятное.
Почему Малик производил на нее такой эффект? Конечно, он самый красивый мужчина, которого ей когда-либо приходилось встречать. Но дело не только в этом. Грейси чувствовала, что между ними существует некая связь, которая гораздо глубже, чем просто сексуальное влечение. Или, может быть, ей вскружила голову романтическая обстановка? Еще два дня назад она ела подгоревший гамбургер на семейном барбекю в Эддисон-Хайтс, а теперь сидела в кафе в Риме вместе с потрясающим незнакомцем, который только что заказал бутылку шампанского.
– Обожаю шампанское, – выпалила она. Грейси пробовала его всего пару раз, но этот напиток казался ей признаком утонченного вкуса.
– Хорошо. Оно подходит для празднования.
– А что мы празднуем?
– Нашу встречу, – с чувством заявил Малик.
– Но мы ведь только познакомились, – сконфуженно рассмеявшись, запротестовала Грейси. Находиться в центре его внимания – все равно что ходить по туго натянутому канату без страховки. Это заставляло ее нервничать, но в то же время приятно будоражило кровь. – Я знаю лишь твое имя.
– И где я живу. Но ты можешь спросить меня о чем угодно.
– Правда?
– Конечно, – заверил Малик, прожигая ее насквозь пристальным взглядом.
В то же мгновение все мысли враз покинули ее голову, которая начала немного кружиться. Грейси не могла ничего придумать и покраснела от собственной нерасторопности.
– Хм… Сколько тебе лет?
– Двадцать два.
Он выглядел гораздо старше и мудрее, чем его ровесники, обладая неким внутренним благородством и величием, которое на первый взгляд можно было принять за высокомерие. Интересно, люди рождаются с чувством собственного достоинства или все зависит от воспитания? И что такой человек мог в ней увидеть?
– А тебе сколько?
– Девятнадцать.
– И ты сказала, что собираешься учиться в колледже?
– Да, в сентябре. Буду изучать коррекционную педагогику.
Чернильно-черные брови насупились, выдав его замешательство.
– Коррекционная педагогика? К сожалению, я незнаком с этим термином.
– Я буду работать с детьми, у которых есть интеллектуальные и физические особенности, – объяснила Грейси. – У моего младшего брата, Джонатана, синдром Дауна, но благодаря прекрасным учителям и поддержке он практически ничем не отличается от обычных мальчишек. Я бы хотела помогать так и другим детям.
– Достойно восхищения. Ведь ты делаешь это отчасти на благо семьи, – тихо произнес Малик. – Я тебя понимаю.
– Неужели? – Ее обрадовало то, что