старых ботинках.
Им уже требовался основательный ремонт. Галеций Вантерфул, когда я жила в его доме, и вовсе пытался их выбросить, но я не позволила. И, как оказалось, не зря. Особняк своего фиктивного жениха я покидала полностью в своей одежде. Разве что теплый меховой плащ был куплен на его деньги, но потраченное я мужчине давно вернула.
Остальное же забирать не стала. Я не просила вызывать модистку, не просила шить наряды и обращаться к обувщику. Все это являлось его собственной инициативой.
Почему? Наверное, потому, что такой, как есть, я его не устраивала. Ему нужна была не воспитанница Дома Покинутых, а наследная дайна этих земель. Иначе бы зачем он рассказал обо мне естийю? Рассказал несмотря на то, что я была против. Рассказал до того, как узнал мое мнение на этот счет.
– Дайна Павлиция, будьте добры, задержитесь, – окликнул меня вейор Эльзентбаун, хмуро поглядывая мне за спину – на серебряные плащи гвардейцев.
Выпрямившись, я подошла к мужчине, но без особого энтузиазма. Я и так знала все, что он хотел мне сказать. Он даже фразы всегда использовал одни и те же. Что-то вроде “Аста Бендант, вы плохо стараетесь”. Как будто от моих стараний что-то зависело.
– Вы что-то хотели, преподаватель Эльзенбаун?
– Ваше индивидуальное задание для экзамена, – вручили мне желтоватый листок, свернутый в трубочку и закрепленный печатью. – Постарайтесь подготовиться как следует.
– Меня допускают к экзаменам? – Я была настолько удивлена и обескуражена, что даже не решилась разломить печать, чтобы посмотреть задание.
– К экзаменам допускают всех, кто набрал необходимое количество баллов. И я искренне рад, что вы вошли в этот список, дайна Павлиция. Разрешите идти?
Учтиво склонившись передо мной, мужчина терпеливо ожидал ответа. В этот момент я прекрасно понимала, что его слова не что иное, как насмешка. В стенах Академии Проклятых ни один преподаватель не должен был выражать мне положенное этикетом почтение.
Да что там преподаватель? Согласно уставу учебного заведения, здесь все ученики независимо от статуса находились в равных условиях. Но, видимо, устав являлся всего лишь пустыми словами, ничего не значащей бумажкой, раз правила не соблюдались от слова совсем.
Мне не нужны были поблажки – об этом я говорила властителю не далее как вчера, но все сказанное мною он, видимо, пропустил мимо ушей. Ну конечно, ведь наследная дайна не может быть отчислена в первую же триниду первого учебного года! Это ударит по репутации рода и обязательно станет причиной для насмешек.
Будто надо мной никогда в жизни не смеялись.
Смерив зарвавшегося преподавателя уничижительным взглядом, я молча направилась к воротам. Создавалось впечатление, что это именно я виновата в своем новом статусе. Никому вокруг даже в голову не приходило, что я не хотела всего этого. Не желала лживых улыбок и противного подобострастия. Не нуждалась в том, чтобы кто-то заглядывал мне в рот, ревниво следя за каждым моим движением.
В столовой я не могла