и коснулась холодными пальцами клавиш пианино.
– Умею. Мама научила меня играть на пианино и на гитаре.
– А ты можешь сыграть и спеть? – С надеждой спросила Саманта.
– Хорошо, я спою, но только для тебя моя милая! – С нежной улыбкой на губах ответила Елизавета.
Елизавета начала играть мелодию своего сердца. Пальцы нежно касались клавиш, давая нотам дорогу к небесам. Мелодия была грустной и чарующей. Мелодия наполняла гостиную вихрем нежности и сожаления. Это музыка шла не только от пианино, но и от сердца и души Елизаветы. Она начала петь нежным и мелодичным голосом:
ТЫ ВСПОМНИ МЕНЯ СЕЙЧАС
И ВСПОМНИ МОЙ ГОЛОС НЕЖНЫЙ
КОГДА ГОВОРИЛА, ЛЮБЛЮ
КАСАЯСЬ ГУБАМИ НЕЖНО
Филисити и Тимур стояли за спиной Елизаветы. Оба они смотрели ей в спину затаив дыхание. Тимур слушал, как Елизавета поет, голос ее окутал его слух, а в душе что-то екнуло. Ему хотелось обнять ее, прижать к сердцу и дать ей покой и защиту. Ему хотелось, что бы она любила его, отдавала ему всю себя без остатка, но, увы, любит она другого. Дрожь в ее голосе и боль выплескивались наружу с музыкой и песней. Любовь к тому мужчине просачивалась в стены дома. Гостиная наполнилась грустью…
Стефания вошла в гостиную и обомлела. Выпрямив спину и гордо подняв голову, она громко произнесла:
– Что здесь происходит?
Все разом обернулись, посмотрев в ее сторону.
– Дорогая, мы слушали, как поет Елизавета. Она прекрасно поет, не так ли? – Спросил Тимур, подходя к Стефании.
– Да, но прислуга не должна ходить по дому как хозяева. Слуги должны ограничиться кухней и комнатами, в которых им дозволено жить. Дорогой, эта девушка должна быть наверху в комнате твоей дочери, а не в гостиной, где мы принимаем гостей. Что о нас подумают люди!? Злобно проговорила она.
Елизавета резко встала с банкеткии, глотая ком подступивший к горлу, она проговорила:
– Прошу прощения, больше такого не повторится. – Елизавета выбежала из гостиной как ошпаренная.
Тимур не успел ее остановить, он был ошеломлен поведением Стефании. Саманта побежала вслед за Елизаветой, крича – Лиза подожди меня, пожалуйста.
Филисити тоже вышла из гостиной, направляясь в библиотеку. Тимур стоял и внимательно смотрел на свою невесту, не узнавая ее. Она всегда была милой и доброй, но никогда он не видел ее такую, <злую>.
– Стефания, как это понимать? – Сурово глядя на нее, спросил он.
– Дорогой, ты злишься на меня, но что я такого сказала, что могло тебя разозлить? Ведь я сказала это для того что бы в доме был порядок и дисциплина. У каждого свое место.
– Елизавета не служанка, а гувернантка моей дочери, стало быть, она имеет право ходить там, где ей вздумается. Слуги тоже могут находиться там, где им хочется. В моем доме уважают прислугу, и я не позволю, к ним так жестоко относится! Я ясно выразился? –