что работала с некоторым ожесточением, словно воспринимала борьбу со стихией как личный вызов, выпрямилась и поправила повязку, закрывавшую нос и рот. Прищурив голубые глаза, она с укором посмотрела на подругу, безынициативно откапывающую окно дома.
Вернувшись к делу, девушка поинтересовалась:
– О чем думаешь?
– Все о том же, – последовал вялый ответ. – На следующей неделе я стану совершеннолетней.
– Найди в этом свою выгоду. Больше тебе не придется меня терпеть, – усмехнулась первая.
– Ну,… да. В этом что-то есть. Передо мной открываются захватывающие перспективы. Например, я смогу переехать в соседний сарай.
Появившаяся в интонации ирония пришлась по душе первой девушке.
Тем временем вторая воткнула лопату и, опустившись на колени, руками отгребала песок от стены, чтобы не испортить окно инструментом. Справившись с задачей, она забросила длинные волнистые волосы на спину – настоящую гриву, свою гордость, и бросила хмурый взгляд через плечо. Голубоглазая напарница с остервенением боролась с заносом, будто устраивая в нем могилу для врага всего человечества.
– Эх, – вздохнула сидящая на коленях, – Аня, я так тебе завидую.
– Было бы чему, – не поняла собеседница.
– Ты не нарушала закон. Ты можешь уйти отсюда хоть сегодня и направиться куда захочешь.
Увлеченная делом Анна промолчала.
– А мне придется ждать. Самое ужасное – ждать. Мучиться от неизвестности.
Она не торопилась вынимать лопату и оперлась скрещенными руками на торчащую рукоять.
– Смотрительница не отпустит меня. Мне кажется, она сжигает мои письма.
– Продолжай их отсылать. Не бросай это, Марина, пока не получишь ответ…
– Я знаю, – неохотно перебила она и вздохнула.
Навалившись всем весом, девушка наклонила черенок, и песок с шуршанием заструился сухим ручьем по склону дюны.
– Вдруг откажут? Смотрительница специально усложняет нам жизнь.
– Сколько тебе осталось?
– Два года, четыре месяца и три дня, – не раздумывая, сказала Марина.
– Еще долго, – прошептала Анна себе под нос.
Девушки молчали несколько минут.
– Я много раз представляла себе, как убегаю отсюда, – глядя на далекий горизонт, заявила узница. – И меня бесит, как медленно течет время. Ну, ты же знаешь,… я боюсь насильного замужества. Мне даже противно думать об этом.
– Свободных мужчин нет. Ты же знаешь, – напомнила Анна.
– Как ты вообще выносишь это место? – вздохнула Марина, сбрасывая с верхушки дюны свежий слой песка.
– Я здесь давно, привыкла, – жизнерадостно отозвалась Анна.
Переходя к другой части заноса, девушка добавила:
– Если ты не можешь изменить ситуацию, постарайся изменить отношение к ней.
– Да ну тебя, – беззлобно