дворца горела вывеска «Кафе-Бар». Не обманули.
В кафе было пусто. Девушка в белом переднике налила кружку темного и Мефодий сел за столик у огромного окна.
Сделал глоток, потом другой. Расстегнул куртку и положил руку на «УЗИ»… Прямо рядом с кафе стояли два человека и смотрели на него. Одного из них он узнал…
Они увидели, что он их заметил. Хорошо знакомый Мефодию бывший ОМОНовец Савелий помахал ему рукой. Издевается. С другой стороны, он сам не прав, что позволил себе оказаться в замкнутом пространстве с одним выходом. Бить окно и устраивать пальбу было бы глупым решением. Это знал и Мефодий и мужчины на улице.
Есть шанс выйти наружу и пуститься наутек, но Мефодий хорошо знал Савелия. Никто даже не поймет, что бегущий человек в яркой куртке упал из-за выстрела в спину, никто не догадается, кто и откуда стрелял, а Савелий просто растворится в толпе в районе метро, скинув пистолет в какую-нибудь урну или просто в кусты.
Мефодий показал на кружку пива. Мол, сейчас, дайте допить. Савелий улыбнулся, поднял вверх большой палец и достал пачку сигарет.
Если Мефодий к ним выйдет, они, скорее всего, посадят его вон в ту припаркованную в десяти метрах от дворца машину и куда-нибудь отвезут. Может быть, уже мертвого. Не лучшая перспектива в любом случае.
Мефодий огляделся. В помещении кафе не было никого кроме него. Девушка, налившая пиво, видимо ушла на кухню, открытая дверь которой так соблазнительно распахнула свои объятья за барной стойкой.
Когда тебе нечего терять, то ты используешь даже самую безумную возможность. Особенно, если впереди маячат не просто абстрактные неприятности, а вполне себе конкретное физическое уничтожение.
Резко встал, прыжок через зал, руки на стойку, тело взмывает вверх и буквально влетает в кухню. Девушка из-за стойки и два повара пьют чай и смотрят на него. Они видят, как он приземляется на полусогнутые, быстро окидывает помещение взглядом и, в три шага преодолев расстояние до противоположной стены, выбивает дверь служебного входа.
– Мужчина, вы куда? – девушка кричит ему вслед, но он не слышит ее. Он бежит по какому-то коридору.
СВЕРКНУЛА МОЛНИЯ
Финальная песня в ее концертном варианте была растянута минут на десять. После многократно повторенного припева на первый план выступило роскошное гитарное соло. Макс под рулады Евгения поставил гитару на стойку и поднял над головой сцепленные в замок руки. Зрители в ответ закричали, а он, улыбаясь, оглядел зал.
Когда поешь на большой сцене, ты не всегда чувствуешь зрителя. Все дело в расстоянии до людей и светящих на сцену прожекторах. В те редкие секунды, когда светооператор приглушал софиты, освещающие музыкантов, и направлял лучи прожекторов в зал, Макс внутренне сжимался, видя лица зрителей, вырываемые пятнами света. Он видел каждую деталь, ловил каждый взгляд, читал в глазах пришедших восторг и обожание. И это не льстило. Это заставляло задуматься о той ответственности и той миссии, которую он на себя