Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР. 1941—1945
и Крым. Давайте предположим, что обещания четко выполнены согласно совету самых уважаемых остполитиков и в Таллине, Риге, Каунасе, Смоленске и Киеве заработали бы автономии, а также отсортированная российская социалистическая администрация в Москве, заменившая самых запятнавших себя партийных деятелей, которая была бы предложена в качестве генеральных комиссаров для «Великой России». Но Сталин в Куйбышеве управлял бы примерно сотней миллионов человек и все еще удерживал бы в своих руках промышленность Урала и Сибири.
Как утверждал Гитлер, даже такой шанс не имел значения. 20 марта 1942 г., когда у него возникла возможность изучить все результаты зимней кампании, Гитлер сделал любопытный прогноз в разговоре с Геббельсом. Предполагая, что Кавказ, Ленинград и Москва будут взяты к октябрю, Гитлер заявил, что тогда он позволит Восточную кампанию приостановить вдоль гигантской оборонительной линии. Это может означать «столетнюю войну» на Востоке, но об этой войне нечего беспокоиться. Позиция немцев в отношении остальной части России будет такой же, которую демонстрируют британцы в отношении Индии.
Высоты гитлеровского отсутствия реализма показаны в этом разговоре о гигантской оборонительной линии в стране, где у немцев никогда не было ресурсов для того, чтобы создать сплошную линию фронта. (Линия фронта в основном была сплошной, за исключением Севера (Карелия и Мурманская обл.), болотистых участков на фронте групп армий «Север» и «Центр», а также в некоторых других случаях (в Прикаспии в горах). – Ред.) Если бы Гитлер достиг всех своих основных целей в 1942 г., он все еще не мог бы пренебрегать остающейся у Сталина мощью, помимо того, что пришлось бы на границе протяженностью три с лишним тысячи километров постоянно держать три миллиона солдат. Рано или поздно напряженность этой позиции вынудила бы Гитлера наступать на Урал. И даже если бы русским пришлось выгружать направленные им поставки по ленд-лизу в устье Оби, для немцев был бы обеспечен новый Сталинград.
Неспособность оценить это в равной степени относится и к Гитлеру, и к тем, кто считал, что победа могла быть достигнута путем предоставления автономии побежденным советским народам. Поэтому тем более удивительно реалистическое предсказание, сделанное еще 28 апреля 1941 г. постоянным статс-секретарем министерства иностранных дел Эрнстом фон Вайцзеккером:
«Я не вижу в Советском государстве никакой эффективной оппозиции, способной прийти на смену коммунистической системе и объединенной с нами и нам служащей. Поэтому нам, возможно, было бы лучше считаться с сохранением сталинской системы в Восточной России и Сибири и после возобновления [активных] боевых действий весной 1942 г.».
Однако, может быть, наилучший способ оценки бесконечных памятных записок военных лет остполитиков и того, что они доказали самим себе, – предположить, что войну можно было бы выиграть, следуя планам, которые они разработали. Из всех проблем войны победа – самая трудновыполнимая.