молю тебя, надели меня своим светом,
Посели радость в моем сердце,
Открой Врата в Страну Вечного Лета**,
Даруй Благословение почитающим тебя
И воздай заслуженное гонителям твоим.
Прими меня в свои объятья и обогрей своим теплом.
Да будет так.
Пламя всецело поглотило Жрицу, и инквизитор отступил от помоста. Он качнулся на непослушных ногах и бросил последний взгляд на дело рук своих. В его сердце жила твердая уверенность, что он поступил правильно, освободив дух возлюбленной от порока, и открыв ей путь в мир иной.
Не оборачиваясь, он шел прочь от места казни. Борьба еще не закончилась, и путь его был освещен бесчисленным количеством костров, очищающих души, погрязшие в грехе и ереси1.
Глава 1
Возвращаться всегда тяжело. Если бы не звонок Эстер, разбудивший меня среди ночи, я бы не подумала даже покупать авиабилет в город, где прошла моя юность. И уж точно не сидела бы в самолете авиакомпании Юнайтед Эйрлайнс, с тоской глядя в иллюминатор.
Сухой, как обычно, голос сестры отчеканил каждое слово так, словно она считывала с заранее заготовленной бумажки – никаких эмоций, просто текс.
– Бабушка умерла. Похороны завтра на кладбище Пайонир Мемориал.
Она не сказала, но мысленно я добавила за нее:
– Если соизволишь явиться, будь добра сделай это вовремя.
Короткие гудки, и я застыла на постели, в положении сидя, с зажатой в руке телефонной трубкой.
«Этого просто не может быть», – как-то наивно, почти по-детски попыталась успокоить я себя в тот момент.
Рут Мэтьюс заменила нам родителей, едва мне исполнилось двенадцать. Мне, и еще Эстер – моей единоутробной сестре. Так уж вышло, что она приходилась матерью нашему непутевому папочке. После пьяной драки, в результате которой он убил свою жену, и нашу маму, бабушка забрала нас с сестрой к себе. Отца осудили, и он надолго угодил в тюрьму. Там он в свойственной ему манере что-то не поделил с заключенными, и его нашли повешенным в общей душевой. Именно таким образом мы и оказались вырванными из благополучного социума, ввергаясь в тот круг лиц, над которыми постоянно подтрунивают, кого с трудом переносят окружающие, и над кем разрешено потешаться. И если Эстер смогла приспособиться к таким условиям, слившись с общей массой, то я так и осталась чужой.
«Чудачка Кейт! Чудачка Кейт!» – дразнили меня подруги Эстер.
Вскоре и сама сестра махнула на меня рукой, просто перестав замечать. Для нее я тоже стала изгоем.
Дети бывают очень жестоки, и мне это известно.
Но однажды я уехала, с легким сердцем оставляя прежнюю жизнь позади, и очень надеялась, что не вернусь обратно. Надеждам было не суждено сбыться. Наверное, по всем этим причинам я и не прилетела непосредственно на похороны. Рут предали земле, и я спустя сутки после этого летела попрощаться с женщиной, заменившей мне и мать, и отца. Вот