с местными не вступать, но потом, уж прости мне мою политкорректность, но вот реально, дай обезьяне автомат, так она явно не кокосы им колоть будет, – Леха прыснул, радуясь своей шутке. – У них же тут в каждом подвале по нычке. Эхо, блять, войны. Да еще и не по одной. Так что тут не поймешь, кто болеет, а кто просто псих с автоматом.
– А полиция, власти?
– Полиция на карантине. Видать в первую волну попали, когда доблестно выполняли свой долг, мотаясь по вызовам. С больничками, кстати, та же фигня. Но сегодня вообще все с ума посходили, будто инкубационный период закончился, и всех как прорвало.
У Лехи заскрипела рация, и сквозь общий шум с трудом, но я все же расслышал чей-то голос, предупреждающий, что со стороны ангаров, то есть нас обходят с тыла, движется три технички с вооруженными людьми. Леха связался с основными силами, получил подтверждение, что в аэропорту все задачи выполнены и можно возвращаться на базу.
– Все, валим-валим, – Леха постучал по «пиранье» и дождавшись, когда она тронется и чуть повернется, помог мне подняться и повел к задним дверям. – Егеря подберем и на базу, по дороге тебя подлатаем.
Я позволил впихнуть себя в тесный кузов, хотел что-то сказать, но меня будто повело. Закружилась голова, и общее состояние заторможенности не давало сфокусировать мысль. Ребра болели, но хоть тут, думаю, обошлось без переломов.
«Пиранья» бодро сорвалась с места, когда технички уже открыли по нам огонь. Леха несколько раз матернулся, нелестно вспоминая обезьян, отправил незнакомого мне бойца в башенку с пулеметом и отдал команду стрелку готовиться.
Я оказался зажат в тесном кузове между Лехой и санитаром, который пытался меня осмотреть, повернул мою голову, светил в глаза фонариком и что-то говорил. Гул мотора, звон в ушах, выстрелы, рикошеты по броне, матерные выкрики соседей – даже будь голова в порядке, не факт, что смог бы разобрать слова санитара. В итоге он махнул на меня рукой, предварительно выдав несколько таблеток и бутылку воды.
Тошно и душно, под броником, который возможно спас мои ребра от переломов, липкое месиво. Да еще и чешется, зараза, но снять броник шансов не было.
Глоток свежего воздуха появился только, когда подбирали еще одного бойца в голубой каске, похоже, того самого Егеря. Сбавили скорость и распахнули задние люки. Меня уже совсем кошмарило, уткнулся лбом в стенку и с трудом косился наружу, но не залюбоваться картинкой я не мог.
На фоне закатного солнца в легкой дымке бежал высокий, крепкий, даже спортивный мужчина. Легко бежал, будто даже не напрягаясь. А за ним неслась разношерстная толпа обезумевших людей, запачканных кровью. Некоторые явно были ранены, вот только пятна крови на рваной одежде никого не смущали. Безумие на лицах и тот темп, с которым они неслись, – это был не страх в поисках помощи, это была охота с очень сильной жаждой добычи.
Я жмурился и тер глаза, стараясь разогнать головную боль в надежде, что картинка станет более реальной, потому что сейчас все было слишком неправильным и странным.
Стрелять