конкретно ты надеешься от меня получить? Дружбу? – Я недоверчиво фыркаю. – Не можешь смириться с фактом, что я презираю…
Тобиас поднимает на меня горящие глаза.
– Нет, не дружбу. И мне насрать на то, что ты меня ненавидишь.
– А что тогда?
– О Господи! – Он резко бросает нож. – Я приготовлю ужин. Ты его съешь. Мы поговорим, и я уйду.
– Ладно!
– Ладно! Bordel de merde![3]
Я встаю, резко открываю холодильник, вытаскиваю две бутылки с водой и с грохотом ставлю перед ним.
– Держи!
– Спасибо, мать твою, – огрызается Тобиас и откупоривает бутылку.
На долю секунды наши взгляды встречаются, и мы заливаемся смехом. Меня ослепляет вид его смеющегося лица. Это неправильно, очень неправильно. Я не могу – и не стану – любоваться весельем в его глазах, ослепительно белой улыбкой или контрастом накрахмаленной белой рубашки на его темной коже. Я не могу восхищаться его скулами, или шириной плеч, или видом ремня на узкой талии. Я мысленно возвращаюсь на поляну, где стою перед ним на коленях, и представляю, как накидываюсь на него.
Я понимаю, что он перестал смеяться и видит, как поднимается и опускается моя грудь, замечает выражение моего лица. Он встает по другую сторону, и его взгляд темнеет.
Положив нож, он проводит рукой по волосам и обхватывает себя за шею, когда заговаривает низким голосом:
– Случившееся той ночью… – он бросает на меня взгляд, – спишем на любопытство.
– Хочешь сказать, что это был не ты, но выглядел как ты?
– Ты ни черта обо мне не знаешь.
– А я и не хочу.
Он проводит ребром ладони по столу, собирая нарезанные овощи в миску. Снова повисает напряженная тишина, но я не отдаю должное за намек на чувство вины, которое он показывает. Даже если бы он произнес самые искренние извинения, меня бы они все равно не удовлетворили.
– Если это был не Тайлер, значит, кто-то другой с собрания рассказал тебе о моем присутствии. Ведь так ты обо мне узнал?
Он на миг замирает, словно обдумывая ответ, а затем кивает.
– Команда из Майами. С некоторыми из них у нас сложности в плане лояльности.
– Из-за водителя, который чуть не убил Шона? Того, которого проучил Доминик?
Тобиас кивает.
– Одна из причин.
– Так я и думала.
– Сейчас у нас с братом разногласия из-за его чрезмерной агрессии. Но не могу сказать, что виню его за это.
Тобиас поворачивается к плите и помешивает пасту, а мне странно видеть его в домашней обстановке. Он скорее похож на успешного предпринимателя. На принципиального карьериста. На того, кто управляет компаниями и трахает свою секретаршу. Ее юбка задрана до бедер, а он входит в нее, затягиваясь дорогой сигарой.
Тобиас точно не из тех, кто выполняет черную работу вроде походов в продуктовый магазин. Вот только все не то, чем кажется, когда дело касается этих окрыленных ублюдков.
– Я чувствую, что ты на меня смотришь, – говорит он, стоя ко мне спиной.
– Спишем на любопытство, – возвращаю