сейчас как-то отреагирует на зверька, значит кролик всамделишный, а если нет, то и не знаю, что подумать.
Пушистик как раз подбежал к мужчине и, громко сопя, начал его обнюхивать. К сожалению, мужчина никак не реагировал, и вот тут мне стало совсем плохо. Галлюцинация, подумала я, представив в красках всю свою последующую жизнь в психушке, а также то, как на мне будет смотреться смирительная рубашка. Но в этот момент из одной из дверей выбежала всклокоченная нянечка и, увидев кролика, закричала: «Ах ты, паршивец этакий! Опять сбежал! Как же тебе не стыдно, тебя ж для деток завели, чтоб ты их радовал, пока они лечатся, а ты все сбежать норовишь!»
Нянечка ловко подхватила белый пушистый комочек и, продолжая незлобно причитать, скрылась за дверью так же неожиданно, как и появилась.
Я с облегчением вздохнула. Слава богу – психушка мне не грозит, по крайней мере в ближайшее время! Ведь теперь все понятно, просто и логично: кролик этот из живого уголка детского отделения.
Получив наконец необходимые выписки, я отправилась домой. Вечером я рассказала эту историю своим домашним. Все смеялись, представляя мое выражение лица, когда я увидела бегущего по коридору больницы кролика. А сын посмотрел на меня и серьезно сказал: «Мам, ну что кролик был настоящим, еще не доказывает, что в коридоре был дяденька с газетой, ну и существование нянечки тоже под большим вопросом…»
Все под контролем
Воспоминание из детства: старый сталинский дом, наша квартира на шестом этаже, красивый балкон с лепниной и колоннами. Балкон этот, когда-то, безусловно, радовавший хозяев, стал для меня истинным ночным кошмаром. И наяву-то от него отваливались куски, сыпалась лепнина, наш ЖЭК даже вынужден был поставить сетку, а во сне он и вовсе превращался в настоящего монстра. Балкон раскачивался подо мной, сбрасывал вниз, разламывался на куски и творил еще много страшных вещей. В детстве я никогда на него не выходила, да и сейчас, попадая в эту квартиру, обхожу его стороной. Кстати, сейчас мне повезло больше – у меня нет балкона, что существенно облегчает жизнь как днем, так и ночью. А посередине между балконным детством и совершенно свободным от этой темы настоящим уютно устроились воспоминания о забавном случае, произошедшем со мной в смутные девяностые.
Был светлый праздник Рождества Христова, и наша молодая веселая компания, объединенная работой с японским каналом TV TOKIO, собралась у главного идеолога и вдохновителя Сереги в малогабаритной двушке панельного дома в тихом спальном районе Москвы.
Выпивки, как водится, было много, а места мало до такой степени, что часть приглашенных оказалась крепко зажата между диваном, стоявшим у окна, и столом. Чтобы выбраться оттуда, им требовались время и недюжинная ловкость.
Серега, надо сказать, слыл большим затейником, всякий раз придумывая что-то новенькое, дабы поразить воображение друзей. В этот раз предметом его гордости оказался газовый пистолет. Изрядно помучив жену, он выбил признание, что пистолет спрятан в морозилке. Вызволив