говорить ветеринару, и передал ему телефон. Шотландец нахмурился. Миссис Брэккен снова и снова повторяла: «Все, что угодно!» Билл уговаривал.
– Очень хорошо, – наконец холодно сказал шотландец. – Но поймите, миссис Брэккен, что ваш жеребец не сможет скакать, даже если операция пройдет успешно, что очень и очень сомнительно.
– Я не хочу потерять его, – просто ответила она. – Он стоит того, чтобы попытаться.
Шотландец, надо отдать ему должное, немедленно наложил стерильную повязку на рану и завернул обрубок. Толпа, облепившая загон, с интересом наблюдала. Мужеподобная дама, которая держала жеребца, успокаивала его, негромко напевая. По ее обветренным щекам скатилось несколько слезинок. Наконец мы с миссис Брэккен вернулись в дом, где было по-прежнему шумно. Любопытствующие шатались, кажется, по всему первому этажу и оценивали возможность проникнуть наверх. Миссис Брэккен в отчаянии схватилась за голову и сказала:
– Пожалуйста, уйдите все.
Но ее никто не услышал.
Я попросил одного из полицейских:
– Не могли бы вы крикнуть им погромче?
Наконец большая часть толпы удалилась, и в комнате осталось пять или шесть человек, три собаки и куча пластиковых стаканчиков, испятнавших влажными следами старинные полированные столы. Миссис Брэккен, как лунатик, ходила и собирала эти стаканы с одного места, чтобы тут же переложить их на другое. Я люблю аккуратность и не смог удержаться – взял корзину для бумаг и пошел за ней следом, забирая стаканы и складывая их в корзину.
Она рассеянно посмотрела на меня:
– Я заплатила за этого жеребца четверть миллиона.
– Он застрахован?
– Нет. У меня и драгоценности не застрахованы.
– И здоровье?
– Конечно нет.
Она окинула комнату невидящим взглядом. Пять человек сидели в креслах, не помогая и не оказывая поддержки.
– Не сделает ли кто чаю? – спросила она.
Никто не шевельнулся.
– Эстер не начинает работу раньше восьми, – объяснила мне миссис Брэккен.
– Мм… А… кто есть кто? – спросил я.
– Господи, ну конечно. Как невежливо с моей стороны. Это мой муж. – Ее взгляд с любовью остановился на лысом старике, который выглядел так, как будто ничего не понимал. – Он глухой.
– Вижу.
– А это моя тетя, которая большую часть времени живет здесь.
Тетя была старой и эгоистичной, помощи от нее ждать не приходилось.
– Наши жильцы. – Миссис Брэккен указала на флегматичную пару. – Они снимают часть дома. И мой племянник.
Даже хорошие манеры не помогли ей скрыть раздражение, отразившееся на лице и проскользнувшее в голосе при последних словах. Племянник был подростком с безвольным ртом и плохой осанкой.
Никто из этой беспомощной компании не был похож на соучастника в нападении на безобидное животное, даже этот недовольный мальчишка, который пялился на меня так, как будто требовал, чтобы его заметили. Здесь было нечто большее, чем простое любопытство, но взгляд не выражал, насколько я мог заметить, ни агрессии, ни страха.
Конец