полиции. Поскольку надзор за политической благонадежностью также входил в круг обязанностей Микеле, то он исправно мониторил состояние дел городского хозяйства, включая общественные настроения. Всю собранную информацию Кавур исправно доводил до сведения короля. Много лет маркиз исполнял свои обязанности, показав себя с самой лучшей стороны. При этом на государственной службе он не забывал свои личные интересы, смог прилично заработать и стал одним из влиятельнейших и богатых людей королевства.
Может быть, благодаря этому обстоятельству Кавур-старший и предложил сыну отправиться в одно из родовых поместий, Гринцане, раскинувшееся в километрах шестидесяти к юго-востоку от Турина. Микеле мог резонно предположить, что его государственная служба может быть омрачена поведением младшего сына. Если так, то получится большой конфуз: ты успешно подглядываешь за другими, но упускаешь собственное чадо. Как бы там ни было, но идея найти место для Камилло была озвучена.
Гринцане был небольшим населенным пунктом, насчитывавшим несколько сот жителей. Здесь же находился старый замок, половина которого принадлежала Кавурам. Правда, отец предупредил сына, что тот вряд ли сможет держать лошадей или прислугу. При этом если он соглашался на это предложение, то становился главой местной коммуны и должен был отвечать за положение дел в ней[48]. Не особо раздумывая, Камилло согласился. Для него это был шанс покончить с хандрой, бездельем и зависимым положением, чрезвычайно угнетавшим его. Скорее всего, родственники также вздохнули с облегчением.
Началась жизнь фермера, и весьма непростая. Камилло, не приученный к труду на земле, с душевными терзаниями, прожил неприятные первые месяцы в Гринцане. «Политически для меня все кончено, – написал он в дневнике в начале 1834 года, – было бы смешно для меня сохранять иллюзии величия и славы, которые питали мои молодые годы. Ах! Если бы я был англичанином… но я пьемонтец»[49]. Кавур был уверен, что его жизнь в Англии или во Франции сложилась бы по-другому, там он мог бы развиваться и успешно реализовать свой потенциал. Его душила атмосфера закостеневшей аристократии, крупных земельных собственников и абсолютистского Пьемонта в целом, где он не мог открыто говорить о том, что чувствует и думает, а также поступать, как считает нужным.
Камилло делился своими переживаниями, в частности, с Брокедоном, подчеркивая, что приветствует британскую парламентскую реформу 1832 года, которая дала возможность включиться в политическую жизнь широким слоям населения. Кавур был вдохновлен британскими вигами, проведшими указанную реформу и выступавшими за усиление роли парламента, расширение избирательного права, ограничение полномочий короля, свободу торговли, отмену рабства, равноправие церквей.
Однако молодой человек взял себя в руки и показал, что обладает твердым характером. Он постепенно освоился, а сельский труд перестал казаться чем-то далеким, эфемерным, неинтересным и малоупорядоченным. По прошествии нескольких