я, и я с вами.
– Нет, – останавливает Екатерина Львовна. – Ты останешься дома.
– Но почему?
– Вера устала. Ты все болтаешь, прыгаешь, от тебя голова болит.
– Пусть идет, если хочет, мне не мешает, – говорит Вера, но Люка по глазам видит, что она недовольна.
– Нет, Люка мне нужна. – Екатерина Львовна берет дочь за руку. – Ты останешься со мной.
Арсений молчит. Хотя бы он заступился за Люку. Но он уходит вслед за Верой с пледом на руке, если Верочке в лесу сесть захочется, и зонтиком, если Верочке солнце надоест…
Люка смотрит им вслед. Ушли…
– Мама, я тебе нужна?
Екатерина Львовна продолжает вязать.
– Четырнадцать, пятнадцать, – считает она петли. – Не мешай.
– Ведь ты сказала, что я тебе нужна?
– Иди играть в сад.
– Но ты сказала…
Екатерина Львовна поднимает глаза от работы:
– Ну и сказала… Что же ты со мной за это сделаешь? Большая, кажется, можешь понять, что Верочку теперь раздражать нельзя. Дай ей хоть немного от тебя отдохнуть.
– Отдохнуть?..
Екатерина Львовна снова накидывает петли.
– Иди играть, Люка. Не приставай.
Люка спускается в сад.
Вере надо от нее отдохнуть. И ему, Арсению, тоже. Конечно, она надоедает им. Они рады от нее отделаться. Вот оставили дома. Хуже собаки – собаку бы повели гулять, хуже зонтика – зонтик взяли с собой. А ее, Люку, оставили. На что она нужна?
Люке обидно, Люке грустно. Она шагает взад и вперед по белой дорожке, подходит к забору, открывает калитку. Улица длинная, с узкими тротуарами, с двух сторон заборы и деревья. Воздух пыльный, солнце жжет, и ни одного автомобиля, ни одного прохожего. Господи, какая жара. Господи, какая тоска…
Люка идет вдоль заборов. Вот и дача Арсения. Маленькая, одноэтажная, густо-розовая, как земляничный пирог. И сад маленький, весь в цветах. Ни дерева, ни куста. Только зеленая трава и цветы, белые, красные, розовые, лиловые. И дача, и сад – все совсем особенное, такое, как нигде.
Над цветами кружатся бабочки и пчелы. Солнечный, тающий воздух звенит от жужжания. Цветы глубоко и бесстыдно раскрываются, и пчелы влюбленно прячутся в них. Бабочка садится на красную гвоздику, стебель нежно и покорно склоняется под ней. От разогретой земли, от цветов поднимается тяжелый, раздражающий запах.
Люка смотрит на цветы и вдруг краснеет. Да, все здесь совсем особенное, влюбленное, бесстыдное. И сердце стучит совсем особенно, влюбленно и бесстыдно.
Люка толкает калитку. Сколько раз по этой дорожке ступали его ноги. Сквозь тонкую подошву чувствуется горячая земля. И вместе с ощущением тепла поднимается по ногам и заливает все тело горячая нежность, еще никогда не испытанная, влюбленная и бесстыдная. Ладони становятся влажными, колени слабеют.
Люка медленно обходит розовый дом. Двери на балкон заперты, и окна все закрыты. Нет, не все. Люка берется за розовую ставню, за ней окно только притворено. Люка смотрит на него. Темно… Но как же? Она так и уйдет, ничего не узнав? Окно низкое. Вот взяться покрепче за подоконник