ответить графу Каменскому: музыка смолкла, и пары застыли друг против друга.
– Судьба и впрямь благосклонна к вам, – промолвила Розовая Шаль.
– Что ж, оставим танцы молодым! – вдруг воскликнул Михаил Федотович, повернулся к соседней паре и сказал кавалеру. – Григорьев, будьте так любезны, извольте принять на себя обязанности распорядителя.
Фельдмаршал взял под руку княжну Нарышкину, и они отошли в сторону. Мария Антоновна взглядом подала мне знак, чтоб я оставался с Розовой Шалью.
– Следующая фигура – «Рыбки»! – объявил новый распорядитель.
– Закидывайте удочку самым последним! – велела Розовая Шаль.
– Как прикажете, – согласился я.
– Так нужно, – безапелляционным тоном заявила барышня.
Я отыскал глазами Марию Антоновну. Фельдмаршал оставил ее, и она разговаривала с Дмитрием Владимировичем Нарышкиным. Сторонний наблюдатель ни за что не подумал бы, что говорит муж с женой. Они выглядели, как два устроителя карнавала, обсуждающие, все ли хорошо или что-то идет не так. Глаза мужа безучастно скользили по декольте. Ревновать Марию Антоновну можно было к кому угодно, только не к законному супругу.
Вдруг я заметил князя Адама. Он рассказывал что-то смешное в кругу офицеров, явно стараясь снискать симпатию у графа Каменского – военный губернатор был в числе слушателей.
– Друзья называются, – процедил я сквозь зубы.
– Вы делаете мне больно! – напряженным голосом произнесла барышня.
Я обнаружил, что сжимаю ручку Розовой Шали. Она обратила на меня черные выразительные глаза, и я вновь вспомнил слова Нарышкиной «Смотрите, не увлекайтесь!». Я несколько смутился, и мой взор остановился на полуоткрытых пухленьких губках. Мелькнула мысль: сделать вид, что не расслышал наказа Марии Антоновны.
Я вздохнул, снова нашел среди разряженных гостей княжну Нарышкину и, мучаясь учащенным сердцебиением, старался любоваться ее изящной шейкой и белоснежными, открытыми для всеобщего обозрения плечами.
– Граф! – Ко мне подошел князь Чарторыйский. – Как твои раны?
– Уже забыл о них, – слукавил я.
– Представишь нас? – Он указал глазами на Розовую Шаль.
Я испугался, что Чарторыйский, узнавший с утра о моем амуре с Нарышкиной, начнет ухаживать за дамой в розовой шали, и сказал:
– Моя избранница неразговорчива.
Князь Адам с удивлением дернул плечами, весело подмигнул мне и заметил:
– Пожалуй, это бесценное качество. Что ж, не буду мешать. Счастливого безмолвия! Он хотел отойти, но натолкнулся на графа Каменского.
– Вы знакомы? – спросил фельдмаршал князя Адама.
– Ваше сиятельство, это граф Воленский Андрей Васильевич, кавалер ордена Святой Анны первой степени, – ответил тот военному губернатору и добавил: – В минувшем году он оказался в команде сэра Нельсона. С гордостью отмечу, ему обязаны мы тем, что английская эскадра громила Копенгаген, а не российский флот.
– Довольно-довольно, ваше сиятельство. – Я поднял руку.
– Граф скромничает, –