«А голову мы дома не забыли!» Самые смешные истории о школе, рассказанные классными классиками и классными современниками
Пойдем мы сегодня как топоры ко дну. Вот тебе и Пинкертон. Красильников! Ты приготовил?
– Приготовил… Могилу я себе приготовил. Слушай, ты не знаешь случайно, что такое правило товарищества?
– По-моему, так: главное – не фискалить, поддерживать товарища в беде, кроме того…
– Дурной ты! Я тебя об арифметическом правиле спрашиваю. Ты еще на уроке ляпни такой ответ Александру Николаевичу…
– Краснокожие!.. – возгласил дежурный, заглянув в окно. – Стройся, как говорится, к расчету. Александр Николаевич идет.
Сдержанный болезненный стон пронесся по всему классу.
«Мне смертию кость угрожала»[17], – прошептал Красильников, судорожно вчитываясь в Киселёва[18], страницы которого были испещрены самыми загадочными цифрами и вычислениями.
Почти у всех в руках вместо Киселева была бог его знает какая гадость: маленькие засаленные книжонки с аляповато, грубо раскрашенными обложками, крикливо вещавшими, что содержание их не менее зазвонисто: «Тайна мистера Пэка, или Три отрезанные головы», «Берлинский палач», «Подземелье дьявола» – все это сплошь грубое, глупое, тошнотворно-безграмотное. Весь этот вздор при первых же словах дежурного, обращенных к краснокожим, моментально нырнул в ранцы и ящики парт, а взамен «берлинских палачей» выскочили спокойные, солидные Киселёвы, Киселёвы, Киселёвы – целое море глубокомысленной арифметики.
– Много будет сегодня убиенных младенцев, – пророчески провозгласил Красильников.
– Типун тебе на язык.
– Ну, типун-то – это вопрос, а единица в журнале – верная.
С первой скамьи раздался судорожный писк умиравшего от ужаса и дурных предчувствий Грачева:
– Замирайло! Золотой голубчик! Спаси нас!
– Как же я вас спасу, дурные! Надо было выучить и тройное и цепное.
– А сам-то ты учил?
– Нет, положим. Я вчера у одного мальчика достал «Фантомас[19], убийца детей»… Впрочем, постойте, господа… Надо, знаете что сделать? Занять Александра Николаевича разговором. Гм!.. Стоп. Нашел. Чем ушибся, тем и лечись!.. Есть. Только вы уж поддержите.
Учитель математики с завидной медлительностью положил на кафедру журнал, вынул платок, протер очки, аккуратно сложил и спрятал платок и только тогда уселся на свое место.
– Ну-с… Перво-наперво мы проверим, кого нет в классе.
Он медлительно развернул журнал:
– Авилов Илья?
– Здесь.
– Агабашев Степан?
– Здесь.
– Андриевич Николай?
– Нет его, – отвечал дежурный.
– И не будет, – вдруг мрачно пробормотал Замирайло.
– Что? – поднял голову учитель.
Все молчали.
– Кто сказал «и не будет»?
Замирайло с деланой неохотой поднялся с места.
– Я сказал «и не будет».
– Что ж он, серьезно болен, что ли?
– Нет, – промямлил Замирайло, – не то… Да я уж и не знаю, говорить ли вообще, Александр Николаевич…
– А что такое? В чем дело? – встревоженно поднял голову добряк математик.
– Да я боюсь,