его Богоматерь»[340], потому и отношение к еретикам жидовствующим было куда более непримиримое. Тем более еретикам покровительствовали в самых высоких кругах московитов, что накладывало определённый политический отпечаток на религиозную рознь[341].
Органы управления
Вече
Вече является институтом обычного права, а, следовательно, невозможно точно указать время его возникновения. Однако византийские писатели Прокопий и Маврикий свидетельствуют о том, что вечевой принцип был у славян с древнейших времён: «ръша сами в себъ – поищемъ собъ князя»[342], «сдумавше же поляне и вдаша отъ дыма мечь»[343]. Первое прямое упоминание слова «вече» мы найдём в описании осады Белгорода: «и створиша въче в городъ, и ръша…»[344]; причём, в летописях уже обозначается вече как орган, главенствующий над князем, или как минимум равный ему[345]. Причём, это явление не было однозначно новгородским, псковским, смоленским или полоцким: вече созывалось практически везде[346]. «Новгородци бо изначала, и смолняне, и кыяне, и полочане, и вся власти[347] якоже на думу на въча сходятся»[348].
Вече не являлось демократическими выборами XXI века. Во-первых, до него допускались только свободные; во-вторых, допускались только дееспособные, и не все свободные были полностью дееспособны. На вечах за детей принимали решение их отцы: «Кияне же рекоша: …идемъ по тобъ и с дътми»[349], «…ради ся за тя бьемъ и с дътьми»[350], «ны ся и съ дътьми бити за тя»[351]. В-третьих, далеко не все могли успеть на вече, и не до всех могло дойти известие о созыве собрания. Так как веча проходили в главном городе, то жители пригородов, деревень и сёл, и фактически, и де-юре, исключались из участников; участие в вечевых собраниях представителей новгородских городов было событием исключительным[352]. Нередко вече созывалось внезапно: «наутри же день пославъ… на Ярославль дворъ и повелъ звонити въче»[353], что делало возможность оповестить даже горожан достаточно сложной. Даже когда ставилась задача оповестить о вече заранее кого-то кроме горожан («…и придоша плъсковици и ладожане Новугороду, и выгониша князя Всъволода…»[354], «новгородьци призваша пльсковиче и ладожаны, и сдумаша…»[355], «…и тако Новгородци и Плесковичи снидошася на въче»[356]), всё равно практически все волости исключались из веча; в цитатах оповещены только какие-то представители Пскова и Ладоги. Действительное участие жителей пригородов не являлось необходимым. В случаях 1132 и 1136 годов, приведённых выше, приглашены были даже не полномочные представители, выбранные Псковом, а именно партия, враждебная князю, так как, когда Всеволод Мстиславич, изгнанный из Великого Новгорода, остался во Пскове, и новгородцы собрались выгнать его оттуда, большая часть псковичей приняла сторону князя: «… непокоришася плъсковици имъ, ни выгнаша