крикнул:
– Бегите! Всех ингушей убивают! Бегите!
Мы удивленно посмотрели на него, не в силах поверить его словам. Оказалось, только что взорванные дома ингушей были отмечены для уничтожения белым крестом. Кресты ставили мелом вооруженные люди.
Мы с мамой забежали обратно в подъезд. Я беспокоилась: где же мои братья?
Как люди, не знавшие войны, мы совершенно не понимали, что происходит. Мы привыкли жить в мире, и осознание того, что нас придут убивать из-за национальности, никак не укладывалось в голове. Казалось, что распри из-за спорных осетинско-ингушских земель отошли в прошлое…
Соседи вокруг волновались, пытались узнать какую-то информацию: кто-то сказал, что была провокация и ингуши тоже виноваты!
Мои младшие братья пришли к вечеру живыми, и мы с мамой стали надеяться, что всё образуется. Но посыпались стекла… Прямо по нашим окнам ударили автоматные очереди… Не сговариваясь, мы все бросились к входной двери.
В подъезде оказалась пожилая русская соседка Валентина.
– Прячьтесь! – крикнула она, открыв свою дверь.
Валентина жила как раз напротив нашей квартиры.
Мы опрометью влетели туда.
Что бы мы делали, если бы не эта женщина? Нас бы просто убили! Не прошло и пары минут, как осетины поднялись на нашу лестничную площадку. Сначала они обстреляли дверь, а потом выломали ее так, что вход в наше жилище стал похож на лаз в пещеру.
Из квартиры Валентины мы по очереди смотрели в дверной глазок: пришедшие вооруженные люди по виду были южными осетинами, и у них были какие-то бумаги, видимо, с адресами. Как потом выяснилось, все ингуши, проживающие в Осетии, действительно были в списках на уничтожение.
Не обнаружив никого в квартире, одни из вооруженных людей начали мародерничать, выволакивая наши вещи и ругаясь, а другие застучали кулаками в дверь Валентины.
Соседка приоткрыла дверь, держа ее на замке-цепочке, и спросила:
– Что вам нужно?
– Где твои соседи-ингуши?! – требовательно закричали пришельцы.
– Кто-кто? Мои соседи? – дрожа от страха, выпалила Валентина, но твердо ответила: – Не знаю!
Мы стояли прямо за ней, от вооруженных людей нас отделяла тонкая деревянная дверь.
– Ладно, тетка! Верим! – крикнули пришедшие, и мы поняли, что милосердие Всевышнего с нами.
…Я училась в музыкальной школе, поэтому дома было множество инструментов. Мы слышали, как рвали меха у аккордеона. Наш сосед, старик, по национальности – южный осетин, вдруг начал кричать:
– Что вы делаете? Какой позор! Мы, горцы, не должны себя так вести! Перестаньте убивать! Не воруйте вещи!
Его прогнали, но он долго еще причитал с улицы.
Стало понятно, что из зоны конфликта не вырваться, и наша семья решила разделиться. Я и мама остались в квартире русской соседки Валентины – она отдала нам ключи, а сама ушла к своей дочери. А мои младшие братья пошли в семью соседей-осетин: те, на свой страх и риск, решили