с точки зрения их юридической характеристики взаимоисключающие действия, и означала бы раздвоение государственной воли, выраженной в праве.
Однако трудность заключается уже в том, что даже это элементарное требование можно считать практически невыполнимым при необозримом объеме и многообразии нормативного материала, издаваемого по различным поводам в различное время различными органами. Но даже если бы это требование было полностью выполнено, это не разрешало бы вопроса, поскольку не устранена возможность обнаружения противоречия при применении права, т. е. при выведении из общих норм решений конкретных случаев. При огромной сложности социальных явлений неизбежно возникновение казусов, по различным своим признакам подпадающих под действие различных норм, которые в данном случае могут оказаться в противоречии между собой. Такая коллизия поставила бы под угрозу единство системы права, а вместе с тем и единство суверенитета.
Однако тут кончается аналогия между аксиомами геометрии и нормами права. Геометрическая аксиома не терпит изъятия. Если она оказывается неприменимой хотя бы в одном случае, она тем самым уже теряет всю свою силу, признается ошибочной. Единство системы права является несравненно более гибким. В праве неприменимость нормы в том или ином отдельном случае или категории случаев не исключает ее полной применимости во всех остальных случаях. Поэтому для устранения противоречия в системе права достаточно было бы дать разъяснение в самом тексте закона, что те или иные отдельные случаи либо исключаются из сферы действия данной нормы как регулируемые другой нормой, либо, наоборот, тоже регулируются данной нормой и тем самым изымаются из сферы действия другой нормы, либо регулируются какой-то третьей нормой.
Однако ни один законодатель не может предусмотреть в тексте закона все те частные случаи, при которых может возникнуть коллизия норм. Выполнение указанных выше требований может лишь уменьшить количество спорных случаев, но не может предотвратить их появление. Из постулата единства права вытекает, что в тех случаях, когда закон прямо не указывает, какая из коллизионных норм должна быть применена, этот вопрос решается самим органом, применяющим право, на основании общих правил, выработанных юриспруденцией, как, например, правила о предпочтении более новых норм старым («lex posterior derogate priori»), специальных норм – общим и т. п. Все эти правила исходят из непротиворечивости системы права как необходимой презумпции («legislator поп praesumitur sibi ipsi contrarius»)[85].
Наконец, решающее значение имеет оценка интересов, защищаемых нормами, вступившими в противоречие друг с другом (например, нормой об охране тайны переписки и нормой об охране государственной безопасности). Но и при этом опять-таки исходят из того, что государство не может предписывать двух исключающих друг друга способов поведения.
Преодоление формально-логических противоречий между нормами права предполагает со стороны органа, применяющего