© Ursula K. Le Guin, 1993
OLDERS © Ursula K. Le Guin, 1995
THE WILD GIRLS © Ursula K. Le Guin, 2002
PARADISES LOST © Ursula K. Le Guin, 2002
THE JAR OF WATER © Ursula K. Le Guin, 2014
© Д. М. Бузаджи, перевод, 2022
© Кир Булычев (наследник), перевод, 1971
© Нора Галь (наследники), перевод, 2022
© Р. Герман (наследники), перевод, 2022
© А. И. Корженевский, перевод, 1988, 1990
© В. С. Кулагина-Ярцева, перевод, 1999
© М. Д. Лахути, перевод, 2022
© Д. М. Смушкович, перевод, 1998, 2003
© И. А. Тогоева, перевод, 1989, 1990, 1992, 1997, 2008
© Т. Н. Чернышева, перевод, 1992
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022
Издательство АЗБУКА®
Оформление обложки Егора Саламашенко
Жернова неба
1
И вы, и Конфуций – это только сон, и то, что я называю вас сном, тоже сон. Речи эти кажутся загадочными, но, если после многих тысяч поколений в мире появится великий мудрец, понимающий их смысл, вся вечность времен покажется одним быстротечным днем![1]
Влекомая течениями, гонимая волнами, покорная неодолимому притяжению всей мощи океана, медуза покачивается в бездне приливных вод. Свет проходит сквозь нее, и тьма входит в нее. Ее влечет, гонит, тянет – с места на место, отсюда туда, ибо в морских глубинах нет иных направлений, кроме ближе и дальше, выше и ниже, – и медуза парит и качается; могучий пульс дневными и ночными ударами бьет во вздымающемся к Луне океане, и по ее телу проходит мелкая частая дрожь. Парящее, качающееся, дрожащее, это эфемерное, зыбкое существо защищено лишь яростью и силой моря, которому оно вручило свою жизнь, свой путь и свою волю.
Но тут встают упрямые континенты. Проплешины песчаных отмелей и скалистых утесов расталкивают воду и рвутся в воздух – страшный сухой космос, где яркий свет и переменчивость, где не на что опереться жизни. И вот, вот течения обманывают и волны предают: сломав свой вечный круг, бросаются шумной пеной на скалы и в воздух, ломаясь…
Что существу, рожденному движением вод, делать на сухом песке дня? Что каждое утро делать сознанию, просыпаясь?
Веки у него сгорели, так что закрыть глаза он не может, и свет проникает в мозг, обжигая. Повернуть голову не получается: его прижало бетонными обломками и торчащая из них арматура держит его голову в тисках. Когда все это исчезает, он снова в состоянии двигаться – и садится. Оказывается, он на бетонных ступенях; рядом с рукой растет одуванчик: пробился сквозь трещину в бетоне. Через некоторое время он поднимается, но его страшно мутит, и он понимает: лучевая болезнь. Дверь всего в двух футах от него: в надутом состоянии пневмокровать занимает полкомнаты. Он добирается до двери, открывает ее, выползает наружу и растягивается на линолеумном полу бесконечного коридора, который слегка вздымается и покачивается, и только где-то вдали, через несколько миль, мужской туалет. Он бредет туда, держась за стену, однако держаться не за что, и стена превращается в пол.
– Ничего, ничего.
Лицо коридорного охранника повисло над ним, как бумажный фонарик, – бледное, обрамленное седеющими волосами.
– Это из-за радиации, – сказал он, но Мэнни, кажется, не понял и только повторял: «Ничего».
Он опять оказался на кровати у себя в комнате.
– Перепил?
– Нет.
– Таблеток наелся?
– Тошнит.
– Что принимал?
– Не смог подобрать, – сказал он, имея в виду, что пытался запереть дверь, сквозь которую проникали сны, но ни один ключ не подошел к замку.
– Врач поднимается с пятнадцатого этажа, – сказал Мэнни, и голос его был еле слышен за ревом прибоя.
Тело свело судорогой, он задыхался. Рядом на кровати сидел незнакомый человек со шприцем в руке и глядел на него.
– Ну вот, – сказал незнакомец, – приходит в себя. Хреново тебе? Ничего, в твоем положении и должно быть хреново. Закинулся всем этим сразу? – Он показал на семь пластиковых конвертиков из автоматической аптеки. – Неудачная смесь: барбитураты и декседрин. Чего добивался?
Дышать было тяжело, но тошнота отступила, осталась только дикая слабость.
– Все датированы этой неделей, – продолжал медик, молодой человек с собранными в хвост коричневыми волосами и плохими зубами, – значит брал не на свою аптечную карту. Придется сообщить. Самому не хочется, но меня вызвали, так что других вариантов нет. Да ты не бойся: такие таблетки не уголовщина – просто придет повестка в полицию, пошлют на обследование на медицинский факультет или в районную клинику и оттуда уже отправят или к врачу, или психологу на ДТЛ – добровольное терапевтическое лечение. Я уже заполнил заявку, ввел твои паспортные данные. Уточни только, сколько времени принимаешь эти лекарства в объеме, превышающем личную квоту?
– Пару