раздумчиво нацеливается на одного новорожденного из четырех и убивает за первые полгода. Выжившие имеют к раку фактически полный иммунитет. Но есть и другие печали.
У реки не коптят небо трубами фабрики. Не отравляют воздух автомобили: те немногие, что остались, работают на пару или на электроаккумуляторах.
Но и певчих птиц больше нет.
Последствия Чумы проявляются во всем, она до сих пор не ушла, и все же она не смогла остановить войны. Конфликт на Ближнем Востоке стал даже более кровопролитным, чем в перенаселенном мире. Соединенные Штаты горой стоят за израильско-египетскую сторону, отправляя боеприпасы, оружие, самолеты и «военных советников» целыми полками. Китай не менее упорно поддерживает альянс Ирака и Ирана, хотя китайских солдат не присылает – только тибетцев, северокорейцев, вьетнамцев и монголов. Россия и Индия до поры до времени блюдут шаткий нейтралитет, но теперь, когда Афганистан и Бразилия заявили о поддержке Ирана, Пакистан вполне может присоединиться к Израгипту. Индия тогда запаникует и займет сторону Китая, отчего СССР вполне может испугаться настолько, что выступит единым фронтом с США. В этом случае в конфликт втянутся двенадцать ядерных держав, по шесть с каждой стороны. Об этом пишут аналитики. Тем временем Иерусалим обращен в руины, а мирное население в Саудовской Аравии и Ираке живет в норах под землей, пока над их головами танки и самолеты плюют огнем в воздух и холерой в воду, а младенцы выползают из подземелий, ослепленные напалмом.
Судя по заголовку, который Орр заметил в газетном киоске, в Йоханнесбурге по-прежнему режут белых. Сколько лет прошло с Восстания, а белые в Южной Африке никак не переведутся. Есть же стойкие люди…
Орр взбирался по серым портлендским холмам, а на его непокрытую голову мягко падал теплый грязный дождик.
Зайдя в кабинет с огромным угловым окном, смотревшим на дождь, он сказал:
– Доктор Хейбер, перестаньте моими снами что-то улучшать. Ничего не выйдет. Это неправильно. Я вылечиться хочу.
– Это как раз необходимое условие излечения, Джордж! Надо захотеть.
– Вы мне не ответили.
Но широкоплечий доктор был как луковица: отшелушишь один слой личности, убеждений, ответов, а за ним другой, третий, и так до бесконечности, и до сердцевины не доберешься. Нигде он не останавливается, не доходит до предела, нигде не скажет: «Все, дальше ни шагу!» Нет сущности – одни слои.
– Вы пытаетесь моими действенными снами изменить мир. И отрицаете это. Почему?
– Вы должны понимать, Джордж, что, может, с вашей точки зрения такие вопросы и логичны, но с моей – на них буквально нет ответа. Мы видим действительность по-разному.
– Все-таки не настолько, чтобы нельзя было разговаривать.
– Да. К счастью. Но слишком по-разному, чтобы на вопросы всегда находились ответы. Пока, по крайней мере.
– Я на ваши вопросы могу отвечать и отвечаю… Но все равно, послушайте: нельзя постоянно что-то менять, пытаться