ни женщин, ни детей, ни старого Суйлема это не спасет.
Больше всего его мучило, что выпавшее на их долю испытание может оказаться не по силам и ему самому, восемнадцатилетнему, и его братьям. Сулейману только что исполнилось шестнадцать. Хороший возраст, чтобы стать воином. Но ни у кого из них не было опыта.
В отсутствие воды трудно продержаться. Солнце жжет так, что плавятся камни. Его мать, Аиша, истощенные слуги угасают на глазах.
Мать права, единственное, что они могут сделать, – верить в благоволение Аллаха.
И ждать.
Ждать…
Ждать…
Даже мухи на сухих шкурах не шевелились, силы были только у стервятников, паривших в небе.
Тот скалистый массив, где они остановились, по всей вероятности, не был отмечен ни на одной из карт. Одно несомненно – он находился неподалеку от того места, где регистрировалась самая высокая температура на планете: плюс 58 градусов[1]. Пустыня в пустыне – ни один нормальный человек не будет сооружать тут очаг. Однако обстоятельствам было угодно, чтобы именно в этом месте остановилась семья Гаселя Сайяха.
Все они находились в предсмертном трансе.
Стервятники закрывали небо.
Кровь в венах сгустилась до состояния магмы, когда та, бурля, сползает вниз из жерла вулкана.
Они уже не потели – нечем было потеть.
Лейла закрыла глаза, в который раз вспоминая обветренное лицо мужчины, которого любила больше всего на свете и даже в мыслях оставалась верна ему.
В тот день, когда ее муж покинул лагерь, он доверил ей своих детей. Но получилось так, что она не сумела позаботиться о них должным образом. После многих лет скитаний они оказались здесь, в полушаге от смерти, и ей не приходило в голову, что предпринять.
Ах, Гасель, Гасель, ты бы спас свою семью.
Ее самый нежный, самый храбрый, самый сильный мужчина смог бы защитить ее, как защищал, пока был жив. И ее, и детей.
А сама она, хоть и прислушивалась всегда к своему учителю, оказалась ни на что не способной.
Лейла не плакала – так ее научила мать: настоящая тарги – женщина, жена и мать – никогда не плачет.
Она не взывала о помощи, ведь в ее венах текла кровь многих поколений имохагов.
Она лишь молча проклинала свою собственную бездеятельность.
Вдруг донесся раскат далекого грома.
Она внимательно прислушалась.
Последовал новый раскат.
Лейла выбежала из большого шатра из верблюжьей шерсти и уставилась в небо: ни единого облачка.
– Это гром?
Ее сын, Гасель, подошел к ней, едва заметно мотнул головой и нежно погладил по щеке.
– Нет, не гром, – тихо произнес он. – Это выстрелы, которыми Ахамук извещает о своем появлении. Они вскоре покажутся из-за скал.
И правда, несколько минут спустя показались всадники.
Им на своем пути тоже довелось столкнуться со Смертью, но она решила пощадить их.
Стервятники разлетелись, их тень была заменена тенью Гаселя Сайяха – мужественного имохага.
В