Лондона, Рафаэля Сабатини, Жуля Верна, естественно, ну, и всякое такое. Потом я много раз перечитывал Сабатини и Лондона я читал, наверное, в своей жизни раз десять точно. Книжки про море были моим всем, были моим детством. И в этих книжках… Я просто в них уходил, укрывался от реальности. Мне, в принципе, с каким-нибудь там Диком Сэндом было гораздо интереснее, чем с каким-нибудь Васей Ивановым из соседнего подъезда. Ну, потому что Дик был крутой чувак, в пятнадцать лет водил корабль. А товарищ Иванов был такой же обалдуй, как и я, который не хотел учиться и получал двойки. Ну, в общем «такое». Короче, школа мимо, школа абсолютно мимо, институт – первое высшее – тоже мимо. Я шел в институт с воодушевлением, какие-то у меня были идеалистические взгляды, что вот я такой сейчас иду учиться на инженера, это всё такое интересное. Но…
Митька снова вздохнул и втянул в себя пар:
«Через три месяца после начала обучения (в девяносто седьмом году я поступил в институт), ну да, где-то к Новому году я понял, что это снова полная херня, и я явно не туда пошёл.
Вместо учебы я затусил с чуваками, которые учились на пятом курсе. Или там у них чуть ли не преддипломная практика? Была веселая компания, то есть, я первокурсник, они пятикурсники, все это было очень здорово, но на учебу я конкретно подзабил. Каким чудом я проскочил это первое высшее, не загремел в армию, я не знаю. Я всегда был везунчиком.
У меня есть очень много историй, как я на шару сдавал всякие зачёты-экзамены, когда мне просто ну, охренительно везло. Там, видать, каким-то высшим силам нужно было, чтобы я всё-таки проехал этот этап своей жизни и не получил каких-то больших синяков за это, типа не улетел в армию и не сломал этим свою жизнь. Но я был, не знаю, я абсолютно точно уверен, что на своем потоке в универе я был самым везучим чуваком.
Именно об этом мне сказала, э-э-э… Была такая, не знаю, может, она сейчас жива ещё… Была такая женщина Трофимова – это автор самого известного учебника Советского Союза по физике, физике для высших учебных заведений, технических высших учебных заведений. Трофимова, по-моему, её Таисия звали (хотя ей бы лучше подошло имя Надежда). Она преподавала в моем институте. Так получилось, что я однажды попал к ней на экзамен, хотя она у меня ничего не вела ни семестра: ни семинара, ни лекции, но как-то я к ней попал, и, если вкратце…
Я каким-то чудом проехал на этот экзамен, хотя допуска у меня не было. Это была описка, просто ошибка в деканате, что меня допустили. Прихожу я такой нарядный, значит, к этой Трофимовой, беру билет, стреляю у ребят какие-то шпоры, че-то там пишу на листочке, вызываюсь минут через десять отвечать. Она меня поспрашивала немного, поняла, что я, в общем, плаваю между двойкой и тройкой, и сказала:
– Господин Ветров, напишите, пожалуйста, второе уравнение Шрёдингера для стационарных состояний и я поставлю вам тройку.
Я соглашаюсь. Очень долго, наверное, около часа сижу, пытаюсь вспомнить это уравнение. Как оно выглядит, я почти знаю, но не могу его вспомнить. Так вышло, что случайно, в тот день с утра, я увидел его в учебнике,