голубого. Я даже не был уверен, какого этот человек пола. Если бы я мог обнюхать его, никакой проблемы бы не было, но все запахи сейчас перебивала вонь от выхлопных газов.
Врррум-врум: сорвался с места мотоцикл. Игги, кажется, это заметил, потому что со стороны его дома донеслось привычное тявканье.
Я еще немного поглазел в окно, но больше ничего интересного не произошло. Тогда я решил как следует потянуться и зевнуть. Вот и все. Ощущения непередаваемые. Я успел проделать это еще несколько раз – все так же приятно. Потом из дома раздались шаги Берни, и я отправился его искать.
Сразу же я понял, что ему хочется курить. Догадаться было несложно: вот он проверяет все места, где он мог забыть пачку сигарет – на стеллаже, под журнальным столиком в гостиной, в куче грязной одежды, и все безрезультатно. В этот раз Берни твердо задался целью бросить курить и выкинул из дома все сигареты до единой. Из чувства солидарности я принялся искать вместе с Берни, хотя, конечно, никаких сигарет в доме быть не могло – иначе я бы давно учуял их запах. Разве что Берни спрятал пачку в сейф, и то, может, мой нос и тут не подвел бы.
Берни сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул. Это у него особая техника такая, правда, я не знаю, для чего она предназначена.
– Может, стоит прогуляться? – спросил он. – Эй, Чет! Ко мне.
Мы вышли через заднюю дверь. Сначала Берни переобулся в кроссовки, а это значило, что он собирается заставить себя выйти на пробежку. Запах у этих кроссовок был тот еще. Вообще, странно, как люди носят разную обувь для разных видов деятельности. А какую странную обувь иногда надевают женщины! Я помню, у Леды была абсолютно ужасная пара туфель. Они меня не на шутку пугали, так что я их съел, но Леде, конечно, было не объяснить, зачем я это сделал. Я вот отлично справляюсь и без дюжины пар различной обувки. Уверен, если бы у людей были такие же большие лапы, как у меня, они были бы куда более счастливы. А что? Подушечки у меня мягкие, отлично работают, когда надо подкрасться, а большие острые когти помогают не терять сцепление с дорогой, когда я куда-то бегу.
Через задний двор мы вышли в каньон. Каньон был одним из лучших бонусов, которые ты получаешь, когда живешь на Мескит-Роуд. Вообще он находился в самом центре Долины – не уверен, город это или какая-то группа городов – и простирался далеко-далеко, но с того места, где мы стояли, каньона было почти не видать. Ну, разве не круто? Мне доводилось жить в разных местах: в питомнике при Академии, а до этого, когда я был еще щенком – в обшарпанной квартире вместе с кучкой алкоголиков, но жить здесь, вместе с Берни, было лучше всего на свете.
Тем временем Берни покачивался с носка на пятку и раз за разом наносил удары в воздух. Размявшись, он побежал – ну, вроде как побежал – по усыпанной гравием дорожки, которая вела к холму с большим плоским камнем, лежащим на самой вершине. Там дорожка сворачивала, чтобы обогнуть скалу.
То, как люди бегают, всегда ставило меня в тупик. Никакой красоты и куча усилий, и все ради того, чтобы перемещаться с абсолютно жалкой