швалью», как позже, уже перед смертью, когда у разрушенного болезнью физического организма уже не оставалось сил сдерживать свои эмоции, выразился Ленин[14].
Как сейчас становится ясно, в критических условиях политического переворота Ленин в полной мере отдавал себе отчет в том, что в тот момент он ещё не мог открыто выразить всю свою неприязнь к русскому народу[15] (позже он это сделает публично), и потому при подписании Декларации вождь всемирного пролетариата «спрятался» за Джугашвили-Сталина, поставив его подпись первой.
Позже нарком по национальным делам свою позицию, отраженную в совместном с Лениным тексте Декларации, изменит, и не один раз, но в принципе Сталин всю свою сознательную жизнь оставался большевиком, то есть верным ленинцем, и, как будет показано ниже, к русскому народу у него всегда будет сдержанное, а по большей части и негативное отношение, поскольку именно здесь он, как и Ленин, будет усматривать главную угрозу для своей личной власти. Отсюда, собственно, и начинают «расти ноги» будущего «Ленинградского дела», ещё с 1920-х годов.
Сталин отказывается от интернационализма и русофобии академика Покровского
Хорошо известно, какое огромное значение большевистская партия придавала вопросам идеологической работы. И тем не менее за весь период существования советской власти на территории бывшей Российской империи в ЦК партии было всего три секретаря ЦК по вопросам идеологии – Николай Бухарин, Андрей Жданов и Михаил Суслов. Не считая, разумеется, самого Ленина, который до самой своей смерти никому не доверял руководства идеологической работ в партии.
Н.И. Бухарина (1888–1938) на идеологическую стезю сподобил сам основатель большевистской партии. И сделал это ещё в декабре 1912 года, когда направил из Кракова в Вену никому не известного Иосифа Джугашвили для написания статьи «Марксизм и национальный вопрос», а в помощь ему определил Бухарина, поскольку Сталин не знал никаких других языков, кроме грузинского и русского.
Будущий Сталин, который в тот момент ещё носил партийную кличку Коба, Бухарину не поглянулся, но Ульянов-Ленин для Мойши Долголевского (так Бухарин называл себя в те годы по фиктивному паспорту) был авторитетом непререкаемым, все переводы с немецкого для Кобы он сделал, а написанная Кобой работа «Социал-демократия и национальный вопрос» (позднее переименованная в «Марксизм и национальный вопрос») вызвала самую высокую оценку не только Ленина, но даже и Троцкого.
А Бухарин с этого момента с подачи Ленина, который позже назовет его «превосходно образованным марксистом-экономистом», «крупнейшим и ценнейшим теоретиком партии», становится главным идеологом большевизма, бессменным членом Политбюро ЦК 1934–1937 годов – главным редактором основных печатных органов партии («Правды» и «Известий») и личным другом Сталина.
Однако в 1928 году эта благостная картина претерпевает резкие изменения. Бухарин выступил против форсированной коллективизации и с 1929 года переходит в оппозицию к Генсеку. С этого момента Бухарин теряет