всеми кланами, племенами и братствами диких северян Стылых пустошей. В своей наивности я полагал, что и месть Вланы будет того же рода. Но, оказавшись в самом средоточии цивилизации, я обнаружил, что правила и обычаи перевернуты здесь с ног на голову. Однако же и в Ланкмаре, и в Мерзлом Стане, чтобы выжить, следует соблюдать правила и обычаи. Здесь самый могущественный, самый почитаемый идол – деньги, и люди ради них готовы горбатиться, воровать или притеснять других. Кровная месть здесь не входит ни в какие правила и наказывается суровее, чем буйное помешательство. Подумайте, леди Ивриана: принеси мы с Мышеловом голову Кроваса, нам с Вланой в тот же миг пришлось бы бежать из Ланкмара, поскольку все ополчились бы против нас, а вы неминуемо потеряли бы этот сказочный уголок, созданный для вас любящим Мышонком, и были бы вынуждены весь остаток жизни нищенствовать и находиться в бегах.
Речь была изящно аргументирована и построена, но… не оказала ни малейшего воздействия. Пока Фафхрд ораторствовал, Ивриана успела осушить свой кубок. Когда же он умолк, она вскочила с горящим лицом, встала прямо, словно солдатик, и уничтожающе едко бросила стоящему перед нею на одном колене Фафхрду:
– Вы говорите мне о цене! Говорите о вещах, – она обвела руками окружающее их разноцветное великолепие, – о каком-то имуществе, пусть даже дорогом, когда на карту поставлена честь. Вы ведь дали Влане слово. О, неужели рыцарство погибло окончательно? И к тебе, Мышонок, это тоже относится – разве ты не поклялся перерезать глотки двум отвратительным ворам из Цеха?
– Я не клялся, – слабо возразил Мышелов после внушительного глотка, – я просто сказал, что мог бы перерезать…
Фафхрд лишь пожал плечами и, корчась внутри от стыда, принялся искать утешения в серебряной кружке. Дело в том, что Ивриана говорила тем же не терпящим возражений тоном и использовала те же не совсем честные, но раздирающие сердце женские доводы, что и его мать Мора или же Мара, возлюбленная Фафхрда из брошенного им Снежного клана, супруга, брюхатая его ребенком.
Завершила разгром приятелей мастерским ударом Влана, которая, мягко потянув Ивриану обратно на золотую кушетку, с мольбою в голосе проговорила:
– Да полно тебе, моя милая. С каким благородством ты встала на мою сторону! Поверь, я крайне тебе признательна. Твои слова возродили во мне чудные, прекрасные чувства, которые уже много лет были мертвы. Но из всех нас только ты подлинная аристократка, приверженная высоким идеалам. А мы трое – просто воры. Так что же удивительного в том, что кое-кто из нас ставит собственную безопасность выше чести и способности держать данное слово и весьма благоразумно не желает рисковать жизнью? Да, мы трое воры, и я оказалась в меньшинстве. Так что прошу тебя не упоминать больше о чести, душевных порывах и безрассудной отваге. Лучше сядь рядом и…
– Ты хочешь сказать, что они просто боятся бросить вызов Цеху Воров, не так ли? – широко раскрыв глаза, сказала Ивриана, и лицо ее исказилось от отвращения. – Я всегда полагала, что мой